Шрифт:
Хирург. 26. Твою мать, неужели?!
Вот! Протокол осмотра трупа, точнее, трупов… Место осмотра — недостроенная высотка… так, хм… район… Ясенево.
«Я-во».
Об убийствах стало известно 4 июня. Судя по результатам судебно-медицинской экспертизы, смерть наступила 2 июня. 2 июня… Вот оно и выплыло, чертово 26! Тогда, соответственно, 85 означало восьмое мая! А это чертово «ал-во» не что иное, как Алтуфьево, он сегодня изучал материалы! Какой же он дурак!!!
Значит… Черкасский заранее сообщал Тягушеву о местах предстоящих преступлений. Следователь снова достал листы с распечаткой телефонных переговоров Черкасского, сверяя их с датами преступлений. Через несколько минут он с довольным видом откинулся на спинке кресла. Зашифрованных SMS-сообщений, правда, было только два, но зато до этого почти перед каждым убийством и Черкасский, и Тягушев обязательно созванивались. Были еще звонки, номер принадлежал некоему Михаилу Жданову, который, исходя из информации от оперативников, ранее входил в группировку скинхедов… И с ним Вадим Викторович обязательно познакомится, но чуть позже. Сначала — Тягушев.
Он плюхнулся на стул и потянулся к телефону. Теперь для ареста Тягушева оснований гораздо больше. Не успел он снять трубку, как телефон сам затрезвонил.
— Слушаю?
— Вадим? Это Речкалов, приветствую. Думал, где тебя еще найти, а ты, как всегда, за прокурорским столом…
— Сергей, не тяни, говори, зачем искал. У меня времени в обрез, — с легким раздражением проговорил следователь и услышал:
— А ты не торопись. У меня тоже для тебя важная новость. Эти телефоны как… нормально работают, без всяких там штучек-дрючек?
— Нет, прослушек нет, если ты об этом беспокоишься, — сказал Вадим Викторович.
— Значит, так. Недавно в наше управление поступили материалы на некоего Федоровского, «потеряшку». Искали его недолго — работяги нашли на стройке, в котловане. Правда, рожа у него была того… выжжена до костей.
— До костей, — машинально повторил за оперативником следователь, пока не понимая, куда он клонит.
— Именно до костей, скорее всего, какая-то кислота, — с какой-то неизъяснимой радостью подтвердили на том конце провода. — Его потом опознали, и мы дело по розыску закрыли. Как там с делом по его убийству, я не в курсе, этим прокуратура района занимается. Но вот что интересно, Вадик. Сегодня ко мне заявился один кекс, Ванякин Андрей, пацан лет двадцати. В общем, он очень хорошо знал этого Федоровского. И рассказал мне одну оч-чень интересную историю, как буквально за неделю до убийства Федоровского у них была драка с одним типом.
— И что? — теряя терпение, спросил Вадим Викторович.
— А то, уважаемый Вадим. Перед дракой с этим типом была девушка, бывшая подруга Федоровского. Собственно, из-за нее и вся заваруха началась. Так вот, Федоровский получил п…ды, а у Ванякина была собака, он ее натравил на этого парня, но та бросилась не на него, а на кота, который принадлежал этому типу.
— Блядь, Сережа, что ты мне про какой-то зоопарк рассказываешь! — закричал бедный Вадим Викторович. — Мне надо на задержание ехать!
— Не торопись, выслушай до конца. Итак, кот в пасти пса. Этот тип вынимает нож и убивает собаку ударами в шею. Между прочим, ротвейлера. Ванякин говорит, что этот псих бил ножом так, будто всю жизнь работал на скотобойне, — размеренно, четко и профессионально… После этого они расходятся. Да, девчушка, из-за которой все началось, убежала еще раньше. Ванякин признался, что Федоровский подкараулил свою бывшую подругу, которая была тогда в парке, и вытряс из нее адрес того самого типа. Далее. В плане мести они были не особенно изобретательны и не придумали ничего лучше, как нассать у своего врага под дверью и изрезать обшивку ножом. Затем Федоровский пропадает, и его с облезлым лицом находят в яме на стройке. Так вот, Ванякин дает руку на отсечение, что смерть Федоровского — дело рук этого парня.
— Сережа, короче! — взмолился Вадим Викторович.
Речкалов выдержал паузу и сказал:
— Судя по описанию, этот парень точь-в-точь похож на орешек, который мы кололи несколько дней назад в Третьем СИЗО, помнишь, по твоей просьбе? Он еще сломал нос Игорю, моему напарнику.
Глаза Вадима Викторовича вспыхнули, как копна соломы, брошенная в огонь.
— Ты… серьезно?!
— Еще бы. Вадик, я просто мечтаю увидеть снова этого гаденыша. У меня руки чешутся прилепить его зубы к его собственному затылку… ты меня понимаешь?
Да, он понимал. Вадим Викторович очень хорошо все понимал.
— Но это только цветочки, Вадик. Ты хорошо слышишь меня?
— Да-да. Говори.
— Если стоишь, то лучше присядь. В общем, мне сейчас ребята из Юго-западного позвонили и сказали, что сейчас у них в кабинете дежурного следака сидит один тип, который соловьем заливается о своих подвигах на свалках. Если ты еще не понял, он утверждает, что это он и его знакомые «чистили» помойки от разного бездомного сброда. Если мне не изменяет память, этим делом занимаешься ты.
Вот это новость!
— Ты сейчас очень занят? — быстро спросил Вадим Викторович, взглянув на часы.
— Вообще-то… а что?
— Давай дуй в Юго-западное, прокатимся к нашему орешку вместе, — бросил следователь.
Речкалов сказал, что сделает это с удовольствием.
67
Всю дорогу Надежду не оставляло нехорошее предчувствие. Уже в который раз она проклинала ужасное совпадение, и даже слабый внутренний голос не смог убедить ее в том, что она действовала именно так, как нужно было в этой ситуации. Хотя, казалось, все позади — дом продан, она с матерью (которая уже чувствовала себя достаточно сносно) едет домой. Алиса, ласточка… как она там? Она была обеспокоена молчанием Юры, но списывала все на его обиду. Он слишком своенравен, и Надежда не знала, как быть с их заявлением в ЗАГС. Что-то внутри нее нашептывало, что ни о каком браке этого юноши с ее дочерью не может идти и речи. И дело даже не в состоянии Алисы.