Оргрим разглядывал лицо мертвого короля. В свете факелов его черты были жестче. Морщины казались глубже. В глазах отражались факелы, несмотря на то что их огонь жизни давно угас. На поле боя было тихо. По-прежнему шел снег, единственным звуком было шипение смолы, капавшей с факелов.

Тролльский герцог пытался понять, почему правитель людей поступил с ним так. Они очень долго жили в мире. Только молодые воины время от времени мерились силами друг с другом, но войска в игру не вступали. Небо не было черно от дыма горящих городов, а теперь такое! Человек, которому он подарил жену и ребенка, когда те были на волосок от смерти, пришел, чтобы забрать его жену и детей! Почему? Оргрим не мог понять! Почему Альфадаса было так легко подвигнуть на войну? Что за яд влили ему в уши эльфы, чтобы ослепить его разум?

Герцог всегда считал, что знает людей. Во время сражений за Снайвамарк он научился уважать их. Они были маленькими и слабыми, но сражались с мужеством загнанной в угол снежной львицы, защищающей своих львят.

Тролль глубоко вдохнул холодный зимний воздух и попытался подавить чувства, бушевавшие в его груди. Ненависть, грусть, гнев… Он знал, что именно этого и добивались эльфы. Однако знание не помогало преодолеть боль. Остроухие хотели, чтобы он начал принимать необдуманные решения. Это было сделано, чтобы вывести его из сражений в Альвенмарке. И зачем он только пошел со Скангой?! Почему не устоял перед искушением славой?! Именно тщеславие погнало его в Альвенмарк. Перспектива возглавить войско, каким до сих пор не командовал ни один король троллей. Перспектива обрести бессмертие в героических сагах. Герцог, прогнавший с трона Эмерелль… Чтобы достичь всего этого, нужно было вернуться в Альвенмарк всего на полгода. И он полагал, что семья в безопасности. Нахтцинна была сильной крепостью…

Оргрим сжал кулаки в бессильной ярости. Послание эльфов доставлено! Они хотели мести… Неужели все так просто? Может быть, остроухие уже поймали его в сеть подлости и злобы? Запутали мыслями, которые должны мучить его, как им того хотелось.

И он закричал в ночь от боли и отчаяния. Резко вырвал факел из руки стоявшего рядом с ним воина. Сжал пламя в кулаке. Пальцы сомкнулись на пропитанных смолой тряпках, задушив огонь и его зародыши. Оргрим зашипел от боли, но терзания обожженной плоти не могли затмить боль, бушевавшую в груди. Он проиграл, сколько бы людей и эльфов он не убил. Даже трон Эмерелль не искупит потери. Чего стоит кусок дерева в сравнении с его женой и детьми? «Но все это случилось именно из-за попытки удержать этот кусок дерева», — рассерженно подумал герцог.

Он глядел в лицо мертвого короля людей. Альфадас долгое время жил при дворе Эмерелль. У него даже жена была эльфийкой, так говорили. Он должен был разгадать интригу! Что им двигало? Не может быть, чтобы такой храбрый человек был одновременно таким глупым и слепым! Альфадас сражался хорошо. С горсткой воинов он расположился в теснине, в то время как остальные его люди бежали в горы. Король убил одного серокожего воина, еще одного тяжело ранил. В конце концов он сражался один. Оргрим съест его сердце, как только будут отомщены убитые. Альфадас заслужил, чтобы ему оказали честь.

Герцог поглядел на Гелога, воина, которого прислали эльфы. Отрезать большие пальцы — такая подлость была несвойственна даже остроухим.

— Как думаешь, люди знали о планах эльфов убить наши семьи?

— Не могу сказать. Люди ушли раньше. Но даже среди эльфов разгорелся спор, когда корабли охватило пламя.

— Но Элодрин по-прежнему командовал ими.

Гелог кивнул.

— Да. Услышав звуки рогов, он приказал снять с меня оковы и отпустить. А потом отдал приказ покинуть корабли. Он идет нам навстречу. Под его рукой около пятисот эльфов.

Оргрим закусил нижнюю губу. Его должны были заманить в ловушку. Что же происходит в голове у князя Альвемера? Элодрин не мог знать, что герцог приведет сюда всего триста воинов. Больше Сканга не позволила. Она очень опасалась, что на золотых тропах их войско может снова попасть в ловушку эльфийской королевы.

Триста воинов. Этого довольно, чтобы обратить в бегство людей. Но выступать против пятисот эльфов легкомысленно. Он должен отступить. И оставить здесь убитых. Люди не простят эльфам, если союзники бросят трупы на поле битвы. Для каждого погибшего эльфы должны будут выделить двух воинов, которые понесут его. Что бы они ни делали, мертвые обеспечат проблемы. Трупы нельзя оставлять. И похоронить в мерзлой земле тоже нельзя. И даже если бы это было возможно, есть вероятность, что тролли их выкопают. Эльфы будут нести убитых, и это существенно замедлит их войско. На то, чтобы устроить погребальный костер, на котором можно будет сжечь семьдесят мертвых, уйдет день — чтобы нарубить достаточное количество деревьев. А больше Оргриму и не нужно. Соотношение сил изменится совсем скоро. И тогда эльфы будут в его руках! Он расплатится с убийцами!

— Потушите факелы! Мы отступаем и будем ждать Бродгримма!

Фенрил стоял у руля своей галеры и вслушивался в доносившиеся из тумана шорохи. Ему очень хотелось поскорее оставить за спиной проклятый фьорд. В Альвенмарке они были бы в большей безопасности; там можно надеяться на помощь Элеборна.

Только что он видел перед собой фок «Морского путешественника». Фок свисал с реи, вялый и мокрый. Не было ни ветерка. А ведь ходить под парусом во фьордах, с их высокими отвесными скалами, непросто. Здесь слишком непредсказуемы и непостоянны ветра. Но сейчас штиль, поэтому галеры взяли «Морского путешественника» на буксир.

Густой и ленивый, туман висел над водой, приглушая все звуки. С носа послышалось монотонное пение лоцмана:

— Сееемь узлоооов!

Фенрил не мог сказать, к чему они ближе: к середине фьорда или к скалистому берегу. Сокольничий напряженно прислушивался к каждому звуку — к скрипу весел, тихому плеску воды. Команда молчала. Все были под впечатлением чудовищного преступления, в которое втянул их Элодрин. Фенрил никогда не думал, что эльфийский князь способен на такое злодеяние. Их честь навеки запятнана. С этого момента имена эльфов будут связывать с бойней.