как и в купчих, количество рабов невелико: распределяются между наследниками обычно 5— 6 «голов». Причем каждый из невольников вполне мог превратиться в предмет спора, компромиссным вариантом разрешения которого обычно становился обмен рабами, производимый новыми хозяевами после приведения завещания в действие. От времен XII династии сохранились целые «кусты» документов, где улаживаются спорные вопросы, возникшие между ближайшими родственниками завещателя. Наследники начинают сами распоряжаться полученными от отца или старшего брата «головами», перераспределяя их между своими детьми или обмениваясь с ближайшими родственниками. Это говорит о строгой упорядоченности (не в пример государственному рабовладению) правовой базы наследования невольников в частном хозяйствовании. Рабов завещали, перезавещали, обменивали по взаимной договоренности и даже дарили... Среди обычных и вполне, скажем так, понятных актов особое место занимают именно достаточно специфичные «подарочные» документы. Например, один служащий (это примечательный факт, немаловажный для понимания подоплеки сделки) жалует своих рабов брату жрецу, а тот через некоторое время передоверяет четыре «головы» своей жене. Возможно, эта и другие похожие цепочки актов следует оценивать как правовую маскировку «утечки» дешевых рабов из государственного обращения.

Видимо, на подобные ухищрения приходилось идти, скрывая нарушения определенных запретов государства на махинации с рабами фараона. В Египте Среднего царства сложилась двойная система рабовладения, выгодная для существовавших органов власти, не грозившая непредсказуемыми последствиями в случае ослабления мощи фараоном. Рабов в стране было множество, некоторые походы заканчивались пленением десятков тысяч иноплеменников, однако массы невольников существовали как бы в двух непересекающихся (в идеале, хотя нарушения, как водится, бывали) сферах: государственного и частного рабовладении. II каждой из них ценность невольника постепенно падала (а, следовательно, ухудшались условия его содержания), но разница в стоимости оставалась существенной. По сути дела государственные рабы являлись дармовой рабочей силой, и это в конце концов сделало весьма взрывоопасной систему общественных отношений.

Централизованная, система налогов и податей атрофировалась, утратила былую гибкость, так как необходимые для функционирования государственной машины средства начинают получать не за счет отчислений в казну фараона всех (или почти всех) жителей, а за счет использования труда невольников и — в весьма большой мере — от продаж части рабов по искусственно поддерживаемым высоким «частным» ценам.

Тем самым застойные явления в хозяйстве, вызванные ориентированностью его на ежегодные поступления военной добычи усиливаются «подвешенностью» централизованной системы обеспечения потребностей государства, ее зависимостью опять же от военных успехов египетских фараонов. В случае малейшей неудачи механизмы государственной машины неизбежно начинают испытывать перегрузки, в любой момент грозившие стать чрезмерными.

Одновременно ослабление пресса поборов и податей вело к активизации частной инициативы на местах. Этот процесс слабо отражен в документах эпохи Среднего царства, в которых наибольшее внимание уделяется, естественно, внешне более очевидным проявлениям государственной жизни. Однако многие, в том числе и косвенные свидетельства той же эпохи, позволяют говорить о развитии мелких самостоятельных хозяйств. Например, два договора номарха с местными жрецами гарантируют служителям культа, что свою долю в храмовое хозяйство обязан будет внести «всякий его земледелец из начатков поля своего». Этим самым не только подтверждается наличие прослойки свободных землепашцев в Египте, но и частично характеризуется наметившееся изменение в статусе «царских людей» в период Среднего царства. «Царскими» их называют скорее по традиции, чем по реальному положению в обществе. Работы, ранее поручавшиеся им выполняют на землях фараона многочисленные рабы, меньше «царские люди» платят и централизованных податей. Термин «царские люди» становится все более нарицательным и уже не отражает в период Среднего и Нового царств положения категории населения, которую он обозначает. Исходя из термина, логично было бы предположить, что жизнью и имуществом «царских людей» может распоряжаться только фараон, однако в период XII династии это не совсем так. Уже упомянутые договоры номарха, где правитель области гарантирует поступление поборов в храмовое хозяйство от свободных землепашцев, и то, что «царские люди», которых перестают упоминать при перечислении работающих на полях фараона, номархов или чиновников, начинают все активней привлекаться к обработке земель в поместьях самостоятельных египтян, свидетельствует, что зависимость «царских людей» от одного только фараона в Среднем царстве — блеф. Свободные землепашцы в действительности часто оказываются зависимыми от владельцев поместий, от крупных хозяев. Видимо, в некоторых случаях их труд оказывается даже более выгодным, чем использование покупных рабов. Например, там, где от работника требовалась заинтересованность в конечном результате. Зависимость «царских людей» от владельцев поместий при этом в большинстве случаев чисто экономическая: принудительное привлечение их к работам почти наверняка не изменило бы «отрядной» системы разнарядок с назначением старших учетчиков, писцов и т. д. Однако в земледелии Среднего царства «отряды» уже воспринимались как анахронизм. Видимо, хозяевам удается заинтересовать работников в повышении производительности труда. В отчетах о произведенных в поместьях работах прослеживается четкое разграничение при проведении сведений о результатах усилий рабов (которые, как и прежде, работают группами на самых тяжелых и трудоемких участках) и «царских людей» — им доверяют ответственные участки сбора и обработки урожая, требующие определенных навыков и умений. Оплата труда, вероятно, была дифференцирована и осуществлялась на основе заключенных договоренностей. При этом жесткая привязанность землепашца к хозяину даже не оговаривалась: это в Египте Среднего царства было нормой.

В литературе Среднего царства похожая схема организации работ в поместьях описана неоднократно, она не удивляет авторов, которые пытаются даже дать анализ психологических нюансов новых для египтян общественных отношений. При этом прослеживается повсеместность распространения новой модели поместья — земли «ныне» обрабатываются владельцами с привлечением дополнительной рабочей силы, в том числе и рабов, вне зависимости от размера поместья: он может колебаться от незначительного до вполне сопоставимого по масштабам с владениями государственных сановников высокого ранга.

Сам факт повсеместного распространения системы найма «царских людей» свидетельствует о наличии в Египте Среднего царства многочисленной прослойки мелких землевладений. Кроме того, термин частично изменяет свою сущность. Видимо, за этим скрываются определенные перемены в хозяйствовании египтян. Первоначально, очевидно, возделывание крохотных участков становится характерным для жителей сельских поселений. В долине Нила времен установления власти XII династии это явилось результатом разукрупнения громадных царских поместий и высвобождения от работ в них множества «царских людей». В итоге последние наделяются землей с правом обработки участков на условиях уплаты определенных налогов и выполнения ряда повинностей, в том числе и военной. Такова, если можно так выразиться, предыстория эволюционирования системы мелкого землевладения в период укрепления власти XII династии. Перспективы развития при этом, если исходить из потребностей сложившегося в Египте хозяйственного механизма очевидны: следовало ожидать переориентировки «царских людей» на обеспечение нужд владельца мелких поместий и (частично) ремесел. С течением времени подобная тенденция неизбежно вела к тому, что государство передоверяет владельцам поместий и начальникам над ремесленниками сбор налогов (в некоторой степени) с «царских людей» и обеспечение их тем, что они не могут самостоятельно произвести на своих участках (практически полностью). Неизбежным в условиях дифференцированной оплаты труда «царских людей» следует считать проявление через некоторый промежуток времени расслоения в их среде. Действительно, прежде равноправные члены сельской общины в Египте Среднего царства таковыми уже не являются, источники с середины XII династии упоминают о появлении отдельных зажиточных домов «царских людей» в сельской местности, в хозяйстве некоторых из них работают даже рабы. В городах проявление неравенства тоже становится очевидным.

В ремесленной среде процесс расслоения протекал даже более интенсивно. Среди объединившихся по роду занятий мастеров все чаще различают богатых и бедных. Косвенным подтверждением масштабов расслоения является повышение общественного статуса разбогатевших ремесленников, некоторые из которых, начинают заказывать и устанавливать дошедшие до нас каменные плиты с надписями, восхваляющими собственные заслуги и преуспевание. Изредка появляются надписанные изваяния особо почетных мастеров.

Интересная деталь — даже весьма состоятельные ремесленники иной раз, да и обмолвятся о своем происхождении, отом, что они вышли из «хемуунисут» — «царских людей».

В общих чертах систему организации рабочей силы в Египте периода расцвета Среднего царства можно схематично представить следующим образом: «царские люди» — это практически все трудящееся население страны. Основной их обязанностью является работа в рамках определенной профессии вне зависимости от принадлежности поместья, к которому они приписаны. Это может быть царское и храмовое хозяйство, поместье сановника, владения частного лица. С течением времени первоначальная однородность отпущенных на маленькие наделы царских землепашцев уже исчезла. Теперь работников — «царских людей» — уверенно различают по основной освоенной специальности. Распределение по ремёслам и профессиям происходит в Египте Среднего царства следующим образом: по достижении полнолетия (по египетским понятиям это возраст 12—14 лет) «хемуунисут» переписывались и отдавались в обучение, возможно, переходя в разряд учеников мастера. Права выбора они были лишены (и это не случайно), отбор проходил на специальных смотрах, где критериями для определения пригодности к определенному виду работ были физическое развитие юноши, сметливость да происхождение и род занятий его родителей. Самых сильных и выносливых отбирали для воинской службы или посвящали в ранг жрецов низшего звена: остальные распределялись по ремеслам или приписывались к сословию землепашцев. После чего определенные в ремесленники отправлялись к своим наставникам, будущие воины — в лагеря новобранцев, а оставленное в земледелии большинство расписывалось по средним и крупным хозяйствам. Будущие землепашцы закреплялись за поместьями пожизненно, и уже на месте владелец решал: либо оставить «царских людей» в центральной усадьбе и выдавать довольствие за выполнение работы с господских складов, либо «посадить» присланных на земельный надел, дабы землепашец с участка обеспечивал себе основную часть своего дохода. Возможности разбогатеть у назначенных в землепашцы «царских людей» были невелики, расслоение в среде «хемууни-сут», занятых в сельской местности, не столь бросалось в глаза, как в городе.