Внимание прессы лишь усугубляло несчастье Дианы. Она злилась на журналистов, но буквально жила их статьями. Официально в ее апартаменты доставляли только The Times и Telegraph, но через черный ход она получала все таблоиды. Журналисты заметили, как критически относятся к Диане в королевских кругах и в особенности среди друзей Чарльза. Это добавило враждебности газетным заголовкам, что повергало Диану в отчаяние. Рут Фермой, всегда выражавшая мнение двора, в марте 1982 года заявила Рою Стронгу, что «Диане еще многому нужно учиться в королевской жизни» [172] . Ей вторил архиепископ Ран си: «Рут очень огорчало поведение Дианы. Она всегда была абсолютно предана Чарльзу: он вырос у нее на глазах и она любила его, как все придворные дамы. Рут считала Диану актрисой и манипуляторшей» [173] .

Чарльз никак не хотел признать болезнь Дианы. Во время охоты в марте 1983 года он повернулся к двум своим спутницам и спросил: «А вы когда-нибудь были больны, очень-очень больны? Я этого не понимаю, и моя мать тоже…» [174]

Остается только гадать, почему семья Дианы не пришла ей на помощь, ведь ее худоба бросалась в глаза. Сара и Фрэнсис отлично знали, что это означает: Сара сама прошла через пищевой невроз. Фрэнсис Шэнд Кидд на целых два года после свадьбы полностью устранилась из жизни дочери. Диане не нравилась откровенность, с какой Фрэнсис рассказывала журналистам о своем разводе. К тому же в интервью газете Daily Mail она сообщила: «Я твердо верю в родительское невмешательство. Когда дочери выходят замуж, они начинают жить новой жизнью и не хотят, чтобы свекрови им мешали. Они должны быть совершенно свободны, чтобы принимать собственные решения и, возможно, совершать собственные ошибки». Но ведь Фрэнсис была матерью, а не свекровью, и даже в свите принца удивлялись, что она не принимает никакого участия в жизни дочери. «После свадьбы она просто исчезла», – вспоминал один из придворных.

Сестра Дианы, Джейн, находилась в неловком положении. Она была замужем за помощником личного секретаря королевы, поэтому ей нужно было соблюдать осторожность в общении с четой Уэльсов. К тому же Джейн, женщину спокойную и здравомыслящую, драмы Дианы мало трогали. Она изредка навещала сестру, но помочь ей или не могла, или не хотела.

У Дианы сложились более близкие отношения с сестрой Сарой, но та с мужем жила в Линкольншире и особого желания общаться с Дианой после свадьбы не проявляла. Брат Чарльз постоянно отсутствовал – сначала учился в Итоне, потом в Оксфорде. Одним из первых Диану в Кенсингтонском дворце навестил Джонни Спенсер – об этом свидетельствует запись в книге посетителей.

Вскоре после его выздоровления Рейн начала распродавать сокровища Олторпа, из-за чего ее отношения с детьми Джонни окончательно испортились. Известие о продажах вызвало ожесточенную критику в прессе. Как писали журналисты The Times, в декабре 1982 года Спенсеры продали произведений искусства на два миллиона фунтов. Средства должны были пойти на реконструкцию и смену обстановки в Олторпе, но в сентябре этого же года Спенсеры купили три дома в Богнор-Реджис, поэтому подобные утверждения казались более чем сомнительными.

В течении депрессии – как и любой другой болезни – случаются временные ремиссии. В сентябре Диана почувствовала себя относительно здоровой и даже решилась поехать на похороны принцессы Грейс, которая погибла в автокатастрофе. Диана всегда восхищалась Грейс и испытывала к ней глубокое сочувствие. Они обе были чужаками, вошедшими в королевские семьи. И семейная жизнь обеих оказалась отнюдь не сказочной. «Помню, как познакомилась с принцессой Грейс, – говорила Диана о вечере, когда она надела „то платье“. – Она была замечательно красивой и очень спокойной. Но было ясно, что она несчастлива. Я это чувствовала» [175] .

Чарльз воспротивился решению Дианы поехать в Монако на похороны, где ей впервые предстояло представлять королевскую семью в одиночестве. Но Диана была преисполнена решимости. Она написала письмо королеве и получила ее согласие. Один из придворных Дианы, сопровождавший ее в Монако, позже рассказывал тележурналистам: «Она держалась великолепно. Поехала одна. Только [на обратном пути] в самолете Диана разрыдалась от усталости, спросила: „Чарльз встретит нас?“ Мы видели, с каким нетерпением она смотрит на летное поле. Разглядев встречающих, Диана разочарованно сказала: „Только полицейская машина“. Это означало, что Чарльз не приехал». Другой придворный вспоминал: «Она позвонила и спросила: „Вы видели газеты?“ Я ответил: „Все в восхищении, мадам“. Она вздохнула: „Спасибо за добрые слова, потому что в Балморале об этом никто даже не упомянул“» [176] .

«Для Дианы с детства было очень важно, чтобы ее ценили, – рассказывал Чарльз Спенсер в интервью после смерти сестры. – Она навсегда осталась ребенком – „Я все правильно делаю?“».

В марте 1983 года Диана и Чарльз вместе с маленьким Уильямом отправились в Австралию и Новую Зеландию. Поездка проходила, казалось бы, с блестящим успехом, но сопровождавшие заметили «легкую напряженность» между супругами. Началась мировая «дианомания». Вместо семи фотографов вокруг четы Уэльсов теперь крутилось семьдесят. Раньше визиты принца освещал один репортер от каждой газеты и несколько фрилансеров. Теперь же фотографы и репортеры приехали из Франции, Германии, Америки и Японии. Сто тысяч человек приветствовали Чарльза и Диану в Брисбене.

«Полиция была встревожена всеобщей истерией, охватившей людей, которые вышли встречать королевскую чету на улицы городов Нового Южного Уэльса – Сиднея, Ньюкасла и Мейтленда…» – писал журналист. Офицер службы безопасности признавался репортеру: «Мы никогда прежде не сталкивались ни с чем подобным во время королевских визитов. Больше похоже на битломанию». Обожание толпы сначала напугало Диану, а потом вдохновило. Общаться с толпой поклонников она умела, и делала это хорошо. Она будто родилась для этой роли.