— Лечо. Наше самое популярное блюдо. Если уж ты имеешь дело с венгром, надо попробовать.

— Ты меня уговорил есть пирожные с серебряной пудрой отчего бы не рискнуть еще?

— К этому надо обязательно «Бычью кровь», — смеялся он, видя ее недовольную мину. — Не бойся, это название красного вина.

За окном зажигались огни в виллах и желтоватые уличные фонари, покрытые пылью недавней бури.

— Нам одной лампы хватит? Или включить верхний свет?

— Оставь. Люблю полумрак.

— Ты не сердишься, что я тебя сюда привез?

— Не сержусь, — запротестовала она. — Сама не знаю, как случилось, что я с таким удовольствием брожу с тобой по Дели. Ты милый. Иногда в больнице мне в голову приходит мысль: об этом я должна ему рассказать.

В дверь постучали.

— Ну, что там?

Но повар деликатничал, не входил. Иштвану пришлось самому открыть дверь, чтобы услышать шепот:

— Сааб, все готово.

— Хорошо, подавай, — он заметил, что Перейра надел светлый холщовый пиджак и белые перчатки, повар появился при полном параде.

— Давай начнем. Сейчас ты меня узнаешь с лучшей стороны, — пригласил он. — Хватит пить виски, переходам на вино.

Извлеченная пробка громко чмокнула. Тереи взял бутылку из рук повара и наполнил рюмки.

Вдруг он увидел, что Маргит как-то странно смотрит на него.

— Что случилось? Невкусно? Неужели за такое короткое время он успел испортить блюдо?

— Оглянись.

Тереи повернул голову. За его спиной у стены на корточках сидело четверо мужчин в белых одеждах и молодая девушка. Эти люди смотрели на них широко открытыми глазами. Сложив ладони, индийцы поклонились. Босые, они бесшумно проскользнули в комнату после того, как кивком головы их пригласил повар.

— Что они здесь делают, Перейра? Возьми их в кухню и угости чем-нибудь. Ты что, с ума сошел?

Повар стоял, со всей серьезностью держа сковородку на подносе, как какую-то святыню.

— Они уже ели. А ваше блюдо и в рот не возьмут, поскольку они правоверные индусы, а здесь мясо. Я им обещал показать, как сааб ест, они этого никогда не видели. Для них все страшно интересно. Они говорят, что пальцы у нас для того, чтобы все перемешать, смять и съесть, так обычно у нас едят люди. А сааб и мисс кушают совершенно иначе, ножом и вилкой. Это и есть тот фокус, который я им обещал показать.

— Ты слышала? — обратился Тереи к Маргит. — Он из нас делает представление. Их надо прогнать.

— Брось, — засмеялась девушка, развеселившись, — ты их не должен разочаровывать. Разве они тебе мешают? И повар так на тебя рассчитывал, он озабочен, как директор театра перед премьерой. Не сердись, не обращай на них внимания, — она подняла рюмку, красный огонек передвинулся по скатерти. — Твое здоровье. Надо помнить, что мы в Индии.

— Да, мы находимся в Индии. И должно быть, поражаем и вызываем раздражение.

— Вы говорите по-английски? — обратилась Маргит к фигуре в белом.

— Нет, госпожа, — ответил повар, — это темные крестьяне, а малышка — невеста моего младшего сына. Сааб его видел.

— Сколько лет твоему сыну? Восемь?

— Десять, а ей пятнадцать. Она уже созрела. Будет заботиться о нем, — работать на него. Для них большая честь породниться с таким человеком, как я…

Несмотря на то, что лечо получилось неплохим и сухое вино очень подходило к острому блюду, беседа прерывалась, они чувствовали на себе внимательные взгляды молчаливых свидетелей. Обед превратился в пытку.

— Уж он свое получит, — грозил Иштван про себя повару, — совсем с ума сошел.

Перейра то и дело включал пропеллеры обоих вентиляторов под потолком, важничал перед деревенской семьей, демонстрировал знание техники.

Маргит выпила кофе, закурила сигарету и тут же ее погасила.

— Отвези меня, — попросила она, — только сейчас я почувствовала, как я устала.

Уже сидя в автомобиле, Маргит взяла его за руку.

— Не сердись, подумай, мы им доставили такое удовольствие. Авторитет повара вырос, этим людям будет, что рассказать, где их принимали, что они видели. Надеюсь, ты меня еще пригласишь, лечо мне очень понравилось.