— Учитывая что все мы к этому времени уже должны были бы быть мертвы — сравнительно неплохо. — Ответил тот. — Да и у солдат, настрой удивительно бодрый… Не каждый день удается надрать задницы целой армии, и уйти практически безнаказанными.

— Ну, это только пока… — Хмуро ответил оу Дезгоот, салютуя полковнику чашей, и без всяких тостов делая долгий глоток. — К утру у них начнет болеть каждый синяк и каждая царапинка, навалиться усталость и апатия… Я велел раздать своим двойной запас вина… Советую поступить так же. Пусть хоть сегодня чуток повеселятся. — Завтра — начнут умирать раненные, да и кредонцы наверняка постараются испортить нам настроение… и можете разжаловать меня в обозники, если им это не удастся — потому что у нас больше никаких сюрпризов для них не припасено.

… Хотя — что и говорить, вы правы. — У меня всего шесть десятков убитых, и сотни полторы раненных… И это после драки с целой кредонской армией и двух штыковых атак… Чудеса!

У меня примерно тоже соотношение. — Согласно кивнул оу Таарис. — Кстати — роскошное вино!

— Получил бутылку от отца вместе с патентом первого лейтенанта. — Оно уже тогда было довольно старым. Выпить сразу как-то руки не дошли… Все ждал соответствующей обстановки и компании… А потом — оно стало чем-то вроде моего талисмана.

Признаться — боялся что из-за частых переездов скиснет. — Но как видите!

— Решили отметить такое событие, самым ценным что у вас есть?

— Скорее понял, что будет очень грустно умереть, так и не попробовав содержимое этой бутылки.

— Ну… Откуда такие мысли? — Даже если нам и суждено погибнуть — после всего что произошло сегодня, о нас будут петь былины. — Согласитесь — какое-никакое, а бессмертие!

— Знаешь дружище оу Таарис. — Я вот буквально только что понял, в каком же отчаянии был все эти дни, что даже позволил уговорить себя выстроить все сражение, опираясь на фантазии и обещания какого-то капрала. И мне от этого как-то не по себе.

— Пью за вашу проницательность и интуицию! — Снова отсалютовал чашей оу Таарис, прежде чем допить ее содержимое. — Я и сам бы не поверил, если бы не видел все своими глазами… Кто этот парень, и где он так ловко научился управляться с порохом?

— … Убитых не так и много… — Докладывал тем временем адъютант Одовеека, в штабе кредонцев. — Всего около пяти сотен человек… Но очень много раненных, причем лекари говорят что раны плохие, — либо ожоги, либо рваные, либо забиты грязью. Так что количество мертвецов может резко прибавиться…, (но их ведь можно провести в отчетах не как убитых в сражении, а просто умерших от болезней, — попытался он утешить полковника)… Сейчас в лазаретах тысячи полторы человек. Да еще с полтысячи получив перевязку, были отпущены в свои роты.

— Но вот пушкари, почти все либо мертвы либо тяжело ранены. — Хотя пушки целы, — нужно только кое-что подремонтировать. Да и трофейных тооредаанских хватает, — вот только возы с порохом для пушек, уничтожены почти полностью.

Но настроение солдат тем не менее бодрое, и они полны желания отомстить врагам за…

— Не неси чуши. — Рявкнул Одовеек, внезапно вскипая от гнева. — Настроение у них сейчас хуже некуда… Если ты пошел на медведя и он тебе рожу порвал — это привычно и понятно. Но когда ты пошел на зайца, а он тебя искусал до крови и удрал… — Ты дрожишь от страха, и не можешь понять что же произошло.

Эти умники и раньше неплохо умели играть с порохом. — Наши уничтоженные бочки для воды — хороший тому пример. — Но то что они сделали сейчас… Это как-то уже слишком. Можно идти в бой на залпы и штыки. Но когда земля под ногами у тебя начинает гореть и взрываться… — Никто не пойдет босыми ногами в пламя! — … А ты говоришь — «бодрое…, полны желания отомстить…».

— Но что же нам тогда делать?

— Чтобы мы не делали. — ответил Одовеек. — Мы теперь будем делать это очень осторожно!

— Кстати, а кто этот ваш… кажется Готор? — Поинтересовался оу Таарис, с удовольствием глядя как его собутыльник вновь заполняет чаши вином из заветного сосуда.

— А демоны его знают! — Раздраженно воскликнул полковник, едва не пролив несколько капель драгоценной влаги, мимо чаши. — Это один из тех каторжников, что отбили королевское знамя. — Очень темная лошадка. Явно из благородных, но про себя рассказывает только что иностранец, и прибыл из очень дальних краев.

— А что говорит о нем Тайная Служба? — Поинтересовался оу Таарис, впрочем — кажется больше из вежливости, ибо вино его сейчас интересовало куда больше какого-то каторжника.

— Эти… — Проглотил окончание предложения оу Дезгоот. — Только и умеют что обшаривать карманы солдат в поисках завалявшегося грошика, да копать под офицеров, вынюхивая несуществующую измену. — На простого солдата, если у него конечно нет денег, им по большому счету наплевать… Тем более что и Готор, до сей поры старался особо не высовываться.

Ну, а меня заверили что солдат из него отличный, так что я, естественно — доносить не стал.

Оу Таарис понятливо усмехнулся. — Среди благородных офицеров, какое-либо общение с Тайной Службой, вне рамок предписанных уставами и приказами, считалось мягко говоря неуместным.