Что и требовалось доказать: им всучили липу. Кавендиш прекрасно это понимает, но его удерживает профессиональный кодекс.

— Я же так и говорила, не было их на моем этаже.

— Но пойдем дальше. Все это произошло задолго до того, как ты провернула свой номер с побегом; по словам Кавендиша они увидели липового Смита в девять четырнадцать. В этот момент настоящий Майк был еще на месте, и все же правительственное жулье рискнуло продемонстрировать знаменитому в стране Честному Свидетелю не его, а фальшивку. Почему?

— Это что, — пожала плечами Джилл, — риторический вопрос? Я не знаю. Бен собирался спросить Майка, не хочет ли тот покинуть больницу, а получив положительный ответ, забрать его оттуда.

— Он и сделал такую попытку с предъявленным ему актером.

— Действительно? Только ты, Джубал, имей в виду, что о намерениях Бена никто не знал, да к тому же Майк с ним никуда бы не пошел.

— Но тебе-то он не отказал.

— Я уже успела стать его «братом по воде», так что тут сравнивать нечего. Бред, конечно, но Майк безоговорочно доверяет любому человеку, с которым «разделил воду», например тебе. Общаясь с «братом по воде», он до идиотизма послушен, а с кем угодно другим — упрям, как осел. Во всяком случае, — добавила Джилл, — так было на прошлой неделе. Майк меняется поразительно быстро.

— Да уж. Пожалуй, даже слишком быстро. Посмотри хотя бы, с какой скоростью он обрастает мышцами, — я глазам своим не верю. Ладно, сейчас мы разбираемся не с ним, а с твоим пропавшим приятелем. Как сообщил Кавендиш, Бен высадил его и адвоката, парня по фамилии Фризби, в девять тридцать одну, а сам остался в такси. Прошел всего час, и он — или некто, назвавшийся его именем, — передал в Паоли Флэт эту самую факсограмму.

— Так ты не думаешь, что это был Бен?

— Не думаю. Кавендиш сообщил номер машины, и мои агенты попытались заглянуть в память ее автопилота. Если Бен пользовался кредитной карточкой, на пленке должен был остаться номер его счета, но даже если он платил наличными, очень интересно узнать, где эта машина побывала в четверг.

— Ну и что?

— Ну и ничего. Судя по записям, в четверг интересующее нас такси было в ремонте и никуда не летало. Так что одно из двух: либо Честный Свидетель неверно запомнил номер, либо кто-то подчистил запись. Не знаю, — пожал плечами Джубал, — может присяжные решат, что даже Честный Свидетель способен ошибиться, особенно если никто не просил его запомнить этот номер. Лично я в такое не верю, особенно когда Свидетель — Джеймс Оливер Кавендиш. При малейшем сомнении он бы ничего не сказал.

— Ты, Джилл, буквально принуждаешь меня лезть в эту неприятную историю, — нахмурился Харшоу. — Допустим на минуту, что звонил в Паоли Флэт сам Бен; даже и тогда, вряд ли он стал бы мухлевать с памятью такси, и уж совсем невероятно, чтобы у него были к тому причины. Бен куда-то направился, а затем некто, имеющий доступ к архивам общественного транспорта, приложил все старания, чтобы скрыть, куда именно он направился… а в добавок не поленился послать липовую факсограмму с целью убедить всех, что с Беном ничего не случилось и никуда он не исчез.

— Исчез! Скажи лучше, его похитили!

— Поосторожнее, Джилл, не надо таких громких слов, «похитили» — это уголовное преступление.

— А как же еще это называть? Не понимаю, Джубал, как это ты можешь сидеть тут и спокойно рассуждать, когда нужно кричать с каждой…

— Ну-ка, замолчи! Видишь ли, Джиллиан, нельзя исключать, что Бен не похищен, а убит.

— Да, — мгновенно поникла Джилл.

— Но раз мы не видели трупа, нужно считать его живым. Ты знаешь, Джилл, чего при похищении нельзя делать ни в коем случае? Поднимать шум и крик. Перепугавшись, похититель почти наверняка угробит свою жертву.

Джиллиан с трудом сдерживала слезы.

— Должен признаться, — виновато продолжал Джубал, — очень похоже, что Бена убили. Слишком уж долго его нет. Но мы решили считать, что он жив. Ты хочешь его искать. Ну и каким же, интересно, способом намерена ты это делать? Причем не увеличивая риск, что неизвестные нам похитители пойдут на крайние меры?

— Как это — неизвестные? Мы же знаем, кто они такие?

— Ты так думаешь?

— Конечно! Те же самые люди, которые держали Майка в заключении. Правительство.

— Предположение, и не больше, — пожал плечами Харшоу. — Своей колонкой Бен нажил себе много врагов, и не только в правительстве. Готов согласиться, что другого предположения у нас нет, но что такое «правительство»? Это же несколько миллионов людей. Нужно задаться вопросом: на чью конкретно мозоль он наступил? Кто его так возненавидел?

— Да ведь я же передавала тебе слова Бена, его главный противник — Генеральный секретарь Дуглас.

— Нет, — покачал головой Харшоу. — Кто бы там и что ни говорил, Генеральный секретарь никогда не будет замешан ни в какой уголовщине, даже в том случае, если уголовщина эта будет ему очень на руку. Никто никогда не докажет, что он знал о каких-то незаконных делах. Вполне, кстати, возможно, что он и вправду не знает, во всяком случае, о той их части, которая связана с физическим насилием. Нам нужно думать, кто именно из порученцев Генерального секретаря вел эту операцию. Задача совсем не такая безнадежная, как могло бы показаться, — во всяком случае, я так думаю. Когда Бен прилетал в вашу больницу, там был один из помощников Дугласа. Сперва он Бена отговаривал, а потом сопровождал его к своему липовому «Смиту». Так вот, начиная с прошлого четверга этого высокопоставленного шестерилу никто и нигде не видел — в точности, как и Бена. Я думаю, что это простое совпадение, судя по многим данным, именно он — главная фигура в этом деле. Найдя его, мы можем найти и Бена. У меня есть основания предполагать, что этот тип, Джилберт Берквист…