– Не знаю, по-моему, любовь не может стать поводом к зверству.

– Не любовь, – возразила Жанна. – А оскорбленное самолюбие. Унижение. Ревность. Наконец, страсть. Да, неутоленная, оборванная страсть на самом пике. Это очень сильная мотивировка для больного и озлобленного самолюбия.

– Допустим. Но Виталька не питал страсти к Нине, он лишний в твоем списке.

– А зачем твой и мой друг Виталик засунул меня в дурдом? Может, лично ему это было нужно, м? Что, если он дэв, а не агнец? Просто мы не знаем.

– Я не спрашивал, – ответил он.

– Почему?

– Разочаровываться не хотел.

Володя бросил вилку, уложил локти на стол и отвернул лицо в сторону. Тема еще и болезненная. Она касалась не просто друзей, а тех, кому он мог доверить себя целиком, жену, детей, да абсолютно все. И эти родственные души, мягко говоря, повели себя не совсем прилично по отношению к Жанне, стало быть, и к нему.

– Тогда спроси и разочаруйся, в конце концов! – резко бросила Жанна. – Чтобы потом не заплатить втридорога. А знаешь, идея засунуть меня в психушку принадлежала Лариске. Заодно спроси нашего друга Виталика, зачем она влезла. Кстати! Я нарочно оставила сюрприз на утро.

Жанна убежала в комнату. Тяжело вздохнув, Володя вынул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и засмотрелся на огонек. В крошечном пламени он вдруг увидел проклятую дачу, охваченную пламенем, горящие тела внутри дома… и передернул плечами, потому что кожей ощутил нестерпимый жар. Бесследно такие события не проходят, та ночь обосновалась между ним и Жанной, как третий лишний, она мешала им, напоминая о незавершенности.

– Ты готов к потрясениям? – вбежала Жанна, плюхнулась на стул и, положив на стол большой конверт, накрыла его обеими ладонями. – Учти, моя бомба не для слабонервных.

– Готов, готов, – закивал Володя, прикуривая.

– Итак, Лариска не знает, какой жирный кусок отхватила в лице Витальки? Ну, да, она же возвышенная, социально ответственная, как комсомолка из старых фильмов. А теперь смотри. Узнаешь эту дэву?

Жанна положила перед ним на стол одну фотографию… вторую… третью… У Володи глаза полезли на лоб. Первое фото: голая Лариса сидит на голом мужике вдвое старше с внешностью жителя южных гор. Крупный план: Лариса взасос целуется с тем же мужиком, оба голые, его волосатая рука сжимает ее грудь. План стоя: она держится руками за край стола, он сзади… ну, очень подробное изображение. Четвертое фото: Лариса сидит на краю стола, нога заброшена на бедро джигита, который придерживает ее рукой, лица исказила мука… Володя провел по столу рукой, сгребая камасутру в сторону.

– Жесть, правда? – произнесла Жанна, закуривая. – Думаешь, Виталик об этом знает?

– Она что… и сейчас?.. – ужаснулся Володя.

– Про сейчас не знаю, а до Виталика – точно.

– Кому какое дело, с кем Лариса занималась сексом до Виталика.

– Согласна. Но ты ведь неприятно удивлен?.. Молчишь? Значит, Лариса тебе на этих снимках не симпатична.

– Думаю, такое же впечатление будет и от нас, если тайком снять…

Жанна загасила недокуренную сигарету и поднялась:

– Идем в комнату. Идем, идем…

Он поплелся за ней без желания, угадав, что наготове у нее вторая бомба, проникать в чужие тайны – это типично по-женски. Едва Володя вошел, Жанна нажала на пульт и началось. Одна из фоток ожила на экране телевизора.

– Тебе знакома эта Лариса? – спросила Жанна, подчеркнув слово «эта». – Спорим, ты не знаешь ее? Вчера с Виталиком была другая – благородная кровь, а не похотливая самка.

Порно и в Африке будет порно. И дело в качестве. Ни о какой любви, которая разрешает все мыслимые и немыслимые приемы, и речи быть не могло, здесь Лариса выдавала образцовое мастерство порочной шлюхи, являясь инициатором акробатики. Она очень старалась и в результате перешагнула грань, которая красоту превращает в омерзительную похабщину. Что там фото! На фото запечатлены скромняшки, потому что не видно процесса, следовательно, нюансов.

– Ну, как тебе? – спросила Жанна.

– Выключи, – попросил Володя, отвернувшись.

Вопли, стоны, рев животинушек, реплики прекратились, хотя дух помойки успел распространиться в воздухе, Бородину захотелось открыть балконную дверь и проветрить свою однушку.

– Ты и теперь будешь утверждать, что от нас такое же впечатление? – спросила Жанна. – Извини, но любовь сильно отличается от этого дерьма. Даю гарантию: и твоему другу Виталику все это не понравится, не-а. Джигит ему хорошо известен… Вова, какого черта молчишь?

Он молчал, потому что впервые она употребила слово «любовь», впервые оно объединяло их двоих, не было абстрактным обозначением каких-то далеких от реальности чувствований. Это победа Бородина, а она, как известно, пьянит. Но, вспомнив, как легко он может потерять Жанну в самом прямом смысле этого слова, Володя быстро отрезвел, взял ее за плечи и спросил:

– Что ты собираешься делать с диском?..

Теперь непросто было покинуть запущенный сад. И при жизни Ганина порядок не бросался в глаза, а без него, да после лета, когда одних сорняков выросло несметное количество с человеческий рост, вид совсем удручающий. Сухие стебли в большинстве своем высохли и оплетены паутиной; листва, опадая, задержалась в сорняках, придав саду дикий, вместе с тем фантастический вид. Склеп. Склеп под открытым небом. Облагорожена только дорожка, ведущая к дому от калитки и выложенная плитами.