– Вызвали! – воскликнула мама.

– Я вызвал, – подтвердил отец. – Как правило, оператор звонит, что такси прибыло, но Валя не стала ждать звонка. Она убедила нас, что встретит машину.

– Где встретит? – зацепился Петрич.

– Если вы обратили внимание, наш двор закрытый, вход и въезд только через арку, – принялся объяснять отец. – Такси либо во двор заезжает, либо останавливается возле арки. Валюша могла, чтоб сэкономить время, встретить машину уже на улице, у въезда…

– Но нам позвонили! – зачастила жена, волнуясь, впрочем, из этого состояния она не выходила. – Диспетчер сказала, что машина ждет. Мы стали звонить Вале, а она не ответила… Потом еще звонила диспетчер… а мы бегали во двор… Валюши там не было! Мы звонили ей, ее друзьям – в компьютере есть номера и адреса…

Она расплакалась, упав в большое кресло. Петрич попрощался, он ничего не мог пообещать и не умел утешить.

Двор действительно глухой. Застройка старая, сталинская, здания выстроены сплошной стеной по периметру прямоугольника с внутренним двором. Петрич бродил по двору возле подъезда, затем у арки. Но в течение ночи дождь несколько раз поливал бренную землю, даже если здесь разыгралась кровавая драма и текла рекой кровь, потоки воды смыли ее.

– Что скажете? – подал голос Виталий, сопровождавший его. – Что думаете по поводу исчезновения Валенсии?

– Валенсии? – усмехнулся Петрич. – Забавное прозвище. Да пока ничего не думаю. Поехали, пора поспать пару часов, а не думать.

Утром Петрич появился на рабочем месте бодр и свеж. За ночь ничего не произошло, если не считать пьяных разборок и двух аварий, для крупного города это жалкие мелочи и к делу не относятся. А Валюша относится. К утру у нее должна была появиться не одна возможность дать о себе знать родителям, но она не объявилась. Однако уголовного дела не откроешь – повода нет, да и пропажей Вали должна заниматься полиция, но только через три дня, до трехдневного срока заявление о пропаже не примут.

Можно было бы на этом успокоиться, ведь действительно немало случаев, когда пропавшие находятся сами, но чутье… Девочка отправилась поить кофе и кормить бутербродами следователей и вдруг испарилась – это разве нормально? Мысль, что она обманула маму с папой, Петрич не допускал, фотографии Виталия в ящике стола наилучшее доказательство ее слов, к нему она ехала, к нему. И не приехала. Значит, что-то случилось… Что? Где она?

Петрич позвонил в таксопарк. Через полтора часа таксист лет сорока сидел перед ним с воспаленными глазами и уставшим серым лицом, настороженный и ершистый.

– И что, по-вашему, я натворил? – хмурясь, поинтересовался он.

Конечно, вызов к следователю люди воспринимают катастрофой: мол, сейчас меня обвинят во всех грехах и посадят «за того парня». Петрич не стал переубеждать его, ведь не исключено, что перед ним сидит похититель Валюши и насильник. Он сразу приступил к допросу:

– Вчера вечером диспетчер отправила вас по адресу: Жуковского, сто пятьдесят…

– Помню, – закивал водитель. – Вызов был пустой.

– Подробней.

– Я приехал в тридцать три минуты десятого…

– Вы помните время с точностью до минут? – усомнился Петрич.

– Конечно. Это же мои деньги, я их контролирую. Диспетчер, принимая вызов, с точностью до секунд вам скажет, через сколько минут ждать машину. А я стоял недалеко, мне и скинули вызов. Да вы можете узнать у диспетчера, она ведет журнал…

– Ладно, верю. Где вы ждали клиента?

– Во дворе.

– Дальше что было?

– А ничего. Клиент не явился.

Петрич тоже занялся подсчетом минут, потеряв интерес к таксисту, который ерзал на стуле во время паузы. Итак, девушка спешила. Минута ей понадобилась, чтобы спуститься по лестнице и выйти из дома, пару минут – чтобы пересечь двор. Но лил дождь, ей приходилось обходить лужи, значит, времени потребовалось чуть больше. С такси она разминулась максимум на минуту – максимум! По идее, таксист мог ее видеть.

– А когда вы подъезжали, не заметили… людей, например? Молодую девушку и…

– Нет. Очень сильный дождь лил. И поздно было, половина десятого в ноябре – не десять вечера в июле. Народу вообще не было поблизости…

Он осекся, припоминая вчерашний дождливый вечер, Петрич тут же подхватил:

– Вы задумались, значит, что-то все-таки видели?

– Машина попала в поток на обочине и с трудом выезжала из него.

А какого черта водитель въехал в поток? Только чтоб забрать пассажира, так? Что, если это была Валюша?

– Марку машины вы определили?

– Я увидел габаритные огни, отметил, что отъезжает авто… А марка мне до фонаря.

– Разрешите? – заглянула Лариса. – Я принесла распечатку звонков.

Вечно она является не вовремя, вот и сейчас перебила ход мыслей! А мысль была важная, Петрич ее потерял и позже может не найти. Жестом он дал ей понять, чтобы вошла.

Лариса положила перед ним отпечатанные листы, вытянулась чуть ли не по стойке смирно и не собиралась уходить. Ясно: еще задание хочет, желательно простейшее, ведь самостоятельно ставить задачи и решать их не умеет. Лариса его раздражала, как раздражали серости во всех областях человеческой деятельности. Допустим, где-то от них вреда мало, но в данной системе этот недостаток превращается в страшную карательную силу. А стоило ему взглянуть на списки и последней увидеть знакомую фамилию, Петрич замер.