Он принялся молотить ботинками по коленкам своего верзилы-мучителя. По правой, по левой. Правая, левая. Несмотря на возраст, Де Квинси мог похвастать сильными ногами — не зря же он проходил в год по несколько тысяч миль. Он яростно лягался и наконец изловчился попасть противнику в пах.

Зарычав от боли, посыльный-убийца с силой впечатал жертву в стену. От удара головой о камень из глаз Де Квинси полетели искры. Сознание на миг помутилось, и он испугался, что сейчас вовсе лишится чувств.

Все же он ухитрился изогнуть шею и впиться зубами в правую руку убийцы, которая удерживала его в подвешенном состоянии и сжимала горло. Он кусал и кусал, и вот уже кровь противника хлынула в рот. Он замотал головой из стороны в сторону и вонзил зубы еще глубже, вырывая из руки посыльного куски плоти. Алая кровь текла с губ Де Квинси.

Убийца швырнул его на пол. Де Квинси на мгновение оглушило, ему показалось, будто камера завертелась вокруг. Но яростное желание жить оказалось сильнее физической боли. Когда убийца потянулся к нему, Де Квинси проворно откатился в сторону. Камера была тесноватой даже для него, а уж такому крупному мужчине, как посыльный, здесь и вовсе негде было развернуться. Как ни пытался он ухватить свою, казалось бы, обреченную жертву, ему это не удавалось. Де Квинси извивался на полу, точно уж, и не давался в руки убийце. Он наткнулся спиной на ведро для нечистот, ухватился за ручку и с силой ударил нападавшего по лицу.

Потом замахнулся еще раз, но противник перехватил руку и отшвырнул ведро в сторону. По-прежнему лежа на спине, маленький писатель продолжал отбиваться от здоровяка-убийцы. Вот он оказался рядом со стулом, попытался воспользоваться им в качестве щита, но нет — убийца вырвал стул из его руки и отбросил в угол.

Де Квинси отчаянно пинал противника по коленям, икрам, но тот только пришел в еще большую ярость, схватил писателя за ноги и потащил к дальней стене.

— Я не могу повесить тебя, чтобы ты умер так же, как Джон Уильямс. Здесь нет грубы под потолком. Но могу сделать вот что.

Одной огромной ручищей он прижал жертву к полу, а другой вытащил из сложенной койки одеяло.

Де Квинси отчаянно извивался и лягался, но добился только того, что убийца надавил ему коленом на грудь, так что стало почти невозможно дышать. Он открыл рот, надеясь глотнуть побольше воздуха.

И поперхнулся, когда убийца засунул ему в рот угол одеяла.

Он в ужасе замахал руками, пытаясь освободиться, оттолкнуть убийцу и выплюнуть проклятое одеяло. Но посыльный только сильнее надавил коленом. Стремясь вдохнуть, Де Квинси инстинктивно открыл шире рот и едва не задохнулся, когда одеяло еще глубже проникло в глотку.

Убийца пропихивал его все дальше и дальше.

Во рту пересохло. Вся слюна впиталась в пыльное, сухое одеяло. Легкие сводило судорогой. Ко рту подступала горькая желчь, но вставленный глубоко в горло кляп не давал ей подняться, и желчь текла в легкие.

Сердце так бешено колотилось в груди, что Де Квинси всерьез опасался, как бы оно не разорвалось. Он изо всех сил сражался за свою жизнь, но силы эти быстро иссякали. Руки стали слабеть. Перед глазами плясали огненные круги, он уже плохо видел, что происходит вокруг. А убийца пропихнул еще больший кусок одеяла в рот и дальше в горло.

Де Квинси вдруг как бы отключился от происходящего, сознание помутилось. Ощущения очень напоминали те, что приходили после употребления опиума. Когда он был ребенком, его постоянно преследовал один и тот же кошмар: за ним гнался огромный лев. Он был настолько напуган видом хищного зверя, что не мог пошевелиться. Его одолевало искушение просто лечь перед хищником и надеяться, что тот при виде такой покорности пощадит его.

И сейчас, когда сознание уже начинало покидать его, а каждый вдох давался все с большими усилиями, Де Квинси подумал, как было бы легко взять и просто покориться хищнику.

Спокойно сдаться.

«Нет!»

Переполненный яростью, он сунул руку в карман пальто и крепко схватился за ложку — бесценный подарок Эмили.

Зажав ее в кулаке, Де Квинси собрал последние силы и нанес удар. В него он вложил всю свою ненависть.

Что-то звучно лопнуло. Теплая, густая жидкость устремилась по руке, и внезапно Де Квинси осознал, что острый конец ложки вонзился точно в левый глаз противника.

Убийца задрожал и дико заорал.

Де Квинси призвал на помощь все мужество и вдавил черенок ложки еще глубже в изуродованную глазницу.

Посыльный взвыл и поднял руки к лицу.

Де Квинси оттолкнул его и услышал, как голова убийцы с грохотом врезалась в деревянный ящик с песком.

Затем он начал вытаскивать изо рта кляп. Он тянул и тянул, тянул и тянул. Господи, как же можно было засунуть такую большую часть одеяла в горло? Он дернул последний раз, и все — удушье ему больше не угрожало. Де Квинси жадно глотнул воздуха, но желудок продолжало сводить судорогой, а желчь поднялась в глотку и жгла горечью.

Он покрутил головой, и его вырвало.