Ненавижу! Всё происходит без меня. Я слепа и лишена информации. Впервые я ненавидела безопасность и анонимность своей студии.

И тут снова раздался голос Кормака:

— Не двигайтесь. Они заряжены серебром.

— Ты! — Это уже Артуро. — Какого чёрта!..

— Это идея Норвиль. Забирай свою девушку и убирайся отсюда, пока я не передумал. Вы, разойтись. Пропустите его.

У меня две линии открыты на конференц-звонке. Два канала информации избавленных от статики и шума, всё в эфире. Снаружи тихо. Должно быть, Кормак прекрасно знал, что делать с головорезами Смита, потому что возражений не последовало.

Затем внутри…

— Эстель? Пора возвращаться домой. Пойдём со мной. — Голос обеспокоенный, очаровывающий. Артуро.

— Эстель… — это уже Смит.

— Нет. Нет, нет, нет! —пронзительно закричала Эстель.

— Эстель! — Два голоса, лёд и пламя, одинаково властные.

— Эстель, возьми трубку! Возьми трубку и поговори со мной, чёрт возьми! — тщетно крикнула я.

Я жалела, что не могла поговорить с нею. Что мог сделать мой голос в этой неразберихе? Что я могла сказать Эстель, кроме: «Не слушай их! Не слушай нас всех! Следуй за своим сердцем или чем угодно, и оставь их».

Она снова закричала, но уже не от страха. Это было неповиновение. Финал. Страшный грохот. Что-то рухнуло — возможно, на пол упал стеллаж.

Пауза росла, столь же болезненная и категоричная как пустая страница.

Затем…

— Это твоя вина, — едва сдерживая гнев, произнёс Артуро. — Ты заплатишь.

— Ты виноват не меньше, — ответил Илайджа Смит. — Она убила себя. Любой согласился бы со мной. Она сама вогнала в себя кол.

Минуту я чувствовала лишь прилив крови к ушам, губам и щекам. Я так раскалилась, что была готова взорваться.

По обрывкам звука можно было догадаться, что произошло. Кусок заострённой деревяшки, возможно сломанная ручка метлы. Оставалось лишь прицелиться и правильно прыгнуть.

Проклятье. В моём шоу никогда прежде никого не убивали.

— Кто ты? — раздался голос Артуро.

— Если ты придёшь ко мне умолять, я отвечу на все твои вопросы.

— Как ты смеешь…

— Прочь отсюда, иначе я буду стрелять. — Это Кормак показал выдающуюся сдержанность.

Быстрые, сердитые шаги покинули комнату и удалились. Послышались спокойные медленные шаги. Затем ничего.

Голос Кормака прорвался в мою тишину, в стерео, раздаваясь теперь по обеим линиям.

— Норвиль? Ты там? Поговори со мной, Норвиль.

Мои руки вонзились в край стола. Поверхность слоистого пластика раскололась; звук поразил меня. Я опустила голову и увидела, что мои пальцы утолщались, показались когти. Я даже этого не почувствовала. Мои руки были так напряжённы, ладони обхватили стол так сильно… я не почувствовала, когда начала обращаться.

Я отъехала на стуле и сжала руки, затем скрестила их, прижав кулаки к коленям. Человек. Останься человеком хоть ещё ненадолго.

— Норвиль!

—Да. Я на связи

— Ты всё слышала?

— Да. Я всё слышала.

Я даже не сказала ей спасибо. Спасибо за интервью. Я знала лучше, чем кто-либо, сколько храбрости иногда требуется только чтобы открыть рот и заговорить.

— Здесь труп. Девочка. Она почти превратилась в прах. Ты знаешь, как это происходит.

— Я должна была сделать большее для неё.

— Ты сделала что могла.

Новый звук на заднем фоне. Полицейские сирены.

Без заключительного слова, Кормак повесил трубку, и я услышала тишину. Тишину там, тишину здесь.

Тишина по радио означала смерть.

— Китти? Время. Можешь говорить больше тридцати, если я отключу рекламу общественных услуг, — раздался голос Мэтта.

Меня прорезал болезненный бесшумный смешок. Общественные услуги, фиг вам. Я сижу здесь каждую неделю, притворяясь, что помогаю людям, но когда кому-то понадобилась настоящая помощь…

Я глубоко вздохнула. Я никогда не бросала шоу незаконченным. Нужно только открыть рот и заговорить:

— Китти снова с вами, пытаюсь резюмировать. Эстель нашла своё последнее исцеление. Метод я не рекомендую. Вампиры не говорят о своих слабостях как о таковых. Они говорят о цене. Их уязвимость к солнечному свету, деревянным колам и крестам — это цена за красоту и бессмертие. Всегда найдутся готовые платить, неважно как высока ставка. А некоторые пытаются вовсе избежать платы. Благодаря Эстель, вы узнали, в чём именно состоит предложение Илайджа Смит и его церкви, и вы знаете цену. По крайней мере, я могу сделать для неё хотя бы это. Хотя это неоспоримо мало. До следующей недели. С вами была Китти Норвиль, Глас Ночи.

Полиция ничего не могла предъявить Смиту. Тела ведь нет. Единственное преступление, на которое у них есть улики — взлом и проникновение в мини-маркет, а подозреваемая, Эстель, исчезла. Церковный караван смотал удочки и покинул город к следующему утру. Если бы у меня не было записи шоу, доказывающего обратное, я бы поверила, что ничего не произошло. Ничего не изменилось.

На следующий день ещё одна жертва в даунтауне (четвёртая за этот год) попала на первую полосу газет. Статья описывала в подробностях полицейское расследование, включала интервью с коллегой Хардин, детективом Салазаром, который упомянул, что один из детективов консультировался с Китти Норвиль, чудаковатой ведущей ток-шоу. Это означало, что полицейские серьёзно рассматривали наличие сверхъестественного элемента в этих смертях? Была ли это серия ритуальных убийств? Или, по их мнению, по городу разгуливает оборотень? Полиция не дала официального комментария. Это не помешало газетчиком пустить в ход воображение. И очень бурное. Пресса обозвала убийцу Джеком Младшим в честь Джека Потрошителя.