Однако и этот, совершенный с точки зрения Иеро, медицинский инструмент продолжал уменьшаться, пока не обрел форму длинной, слегка изогнутой иглы, чей кончик был столь тонок, что священнику с трудом удавалось сфокусировать на нем свой взгляд. И вдруг из этого тончайшего кончика высунулся целый пучок похожих на паутинки щупиков, которые тут же беспорядочно заколыхались в потоках теплого воздуха. Сумасшедшая идея, уже давно бродившая в голове Иеро, внезапно обрела четкие контуры, и он, испугавшись, тут же отбросил ее, пока она не успела завладеть его сознанием. Однако огромный мозг Солайтера, казалось, целиком и полностью подтверждал эту мысль.

«Да, ты понял, что я тебе предлагаю. За многие годы я научился делать подобные инструменты — ведь у меня не было рук, и мне пришлось их отращивать. Обучение подобным вещам заняло бездну времени, так много, что я не стану утомлять тебя подсчетами. Но шаг за шагом я постепенно осваивал то, что мог создать из собственной плоти. Смотри же дальше!»

Иеро показалось, что колышущиеся перед его лицом щупики исчезли, однако на их месте осталась какая-то еле заметная рябь, которую нельзя было приписать колебаниям поднимавшихся вверх теплых воздушных потоков.

«Теперь ты не можешь их видеть,— объяснил Солайтер,— но они все еще здесь, и я по-прежнему контролирую каждое их движение. Они сделались такими тонкими, что лишь самые твердые камни представляют для них заметное препятствие».

Священник молча ждал, уже готовый к тому, что произойдет вслед за этим.

«Через маленькие отверстия в твоей коже они пройдут с легкостью. И тогда, мой друг, я сумею исследовать твой разум и, возможно, исправить кое-что из того, что сделали твои враги».

Иеро уловил некий новый оттенок эмоции в последней мысленной фразе, переданной Содайтером. Похоже, огромный холодный мозг гигантского моллюска был искренне возмущен тем, что кто-то посягнул на целостность чужого разума! Многие века он ждал, пока в поле его досягаемости появится достойный внимания объект; и вот, когда это случилось, выясняется, что мозг партнера почти безнадежно испорчен. Поврежден намеренно, со всей изобретательностью и жестокостью, которую только можно представить! Наиболее подходящим человеческим эквивалентом чувства, владевшего сейчас Солайтером, были глубочайшая обида и ярость. Ярость по отношению к тем, кто посмел сделать такое с его первым и пока что единственным другом.

Почувствовав, как в мозгу титана тяжелой волной закипает гнев, Иеро поспешил успокоить своего нового товарища.

«Ты сделал мне важное предложение,— передал он,— Если бы я своими глазами не увидел показанного тобой, мне бы и в голову не пришло, что такая операция осуществима. Однако,— тут в голосе священника прозвучала неуверенность,— у меня есть к тебе пара вопросов. Конечно, я больше не сомневаюсь в чистоте твоих намерений, но я хотел бы знать, насколько рискую, соглашаясь на эту операцию? Ведь для меня гораздо лучше остаться ментальным слепцом, чем полностью потерять разум из-за какой-то глупой случайности».

«Я думаю, ты не рискуешь абсолютно ничем,— последовал лаконичный ответ.— Возможно, несмотря на многолетнюю практику, я не сумею исправить твой мозг или восстановлю не все его прежние функции. Но я могу обещать, что причиню тебе не больше вреда, чем уже было сделано. Это я обещаю! — Солайтеру так понравилось это слово, что он несколько раз большими буквами запечатлел его в мозгу священника,— Какие еще у тебя есть вопросы?»

«Ты привел меня сюда,— вновь заговорил человек,— чтобы получить знания. Но, наверное, за обещанную тобой услугу ты что-то захочешь получить? Чего же ты хочешь?»

«Ничего, кроме того, о чем мы уже говорили.— Иеро с удивлением отметил, что первоначальные трудности при ментальном разговоре с Солайтером постепенно исчезли и сейчас мысленное общение дается им неизмеримо проще,— У меня есть к тебе несколько предложений, но ты можешь отказаться от них, если захочешь. Несколько предложений и несколько вопросов, вот и все. Если ты согласишься ответить на них, я буду полностью вознагражден!»

«Конечно, я отвечу на все твои вопросы,— послал свою мысль Иеро,— И раз у тебя нет ко мне каких-нибудь особых просьб, то можешь начинать. А я постараюсь удовлетворить твое любопытство, если только вопросы не будут для меня слишком трудными. Кстати, не скажешь ли ты, о чем пойдет речь?»

«Конечно,— отозвался глубокий голос Солайтера,— Я хочу изучить связи между людьми, то, что вы называете человеческими взаимоотношениями, а также историю вашей расы в ее материальном и духовном аспектах. Я хочу знать все о твоих ментальных способностях и о том, как они у тебя появились. Я хочу знать о тех существах, с чьими разумами ты общался, неважно, относятся ли они к твоей расе или, подобно мне, порождены на свет Смертью. Я хочу знать, как и откуда пришла Смерть и какие она имела последствия для всего мира. Еще я хочу узнать о той войне, в которую вы вовлечены сейчас, и о твоих врагах — людях, которых ты называешь слугами Нечистого. Я хочу узнать и о твоих союзниках, о тех местах, где ты побывал, о той стране, где ты родился и вырос. Кроме того, я с благодарностью приму любую информацию, о которой забыл спросить и которую ты сочтешь нужным донести до меня. И наконец, я хочу знать все о самом главном вопросе».

Озадаченный священник довольно долго размышлял над этим последним пунктом обширного перечня, затем осторожно поинтересовался: «Что ты считаешь самым главным вопросом?»

«Перед тем как заснуть,— последовал ответ,— ты сделал нечто странное. Нечто, значение чего я до сих пор не могу понять. Меня интересует та сила, которую ты называешь Богом».

— Вот оно что…—протянул Иеро вслух.—Да, пожалуй, мне давно уже стоило приготовиться к этому вопросу.

«Потом,— добавил Солайтер,— когда я закончу работать с твоим разумом, ты сможешь уйти. То, что отложено, надо закончить, иначе в мире воцарится беспорядок».