Именно после чтения этих статей — которые она вырезала и вклеивала в специальную тетрадь, а позднее использовала в качестве материала для школьного доклада (тогда она была в шестом классе) — Анна Брейдель решила изготовить самый высокий радиомаяк в мире, антенну восьмисотметровой высоты под названием Брейделева башня, способную принимать любой сигнал, посланный с расстояния до восьми тысяч километров.

До четырнадцати лет большую часть свободного времени Анна чертила планы своей башни; она высчитывала вес и прочность, проверяла радиус действия, изучала оптимальное место — Тристан да Кунья, острова Крозе, Баунти, Сен-Поль, архипелаг Маргарита-Тереза и, наконец, острова Принс-Эдуард к югу от Мадагаскара — и сама себе во всех подробностях рассказывала о чудесных случаях спасения, которые смогут произойти благодаря ее изобретению. С этого мифического образа, с этой веретенообразной мачты, выплывающей из морозных туманов Индийского океана, и начала развиваться ее склонность к физике и математике.

Три года обучения на подготовительных курсах к экзаменам в высшие технические учебные заведения и развитие спутниковой связи положили конец ее проекту. От него осталась лишь газетная фотография, изображающая двенадцатилетнюю девочку, позирующую перед макетом, который она строила шесть месяцев: воздушная металлическая конструкция, составленная из двух тысяч семисот пятнадцати стальных иголок от проигрывателя и скрепленная микроскопическими капельками клея, возносится на два метра, — тонкая как кружево, легкая как балерина, — и умещает на своей вершине триста шестьдесят шесть крохотных параболических антенн.

Объединив бывшую комнату родителей Эшар и маленькую столовую, добавив примыкающий к ней участок прихожей, ставший нефункциональным, Филипп и Каролина Маркизо получили довольно большое помещение и обустроили его под совещания для своего агентства: это отнюдь не рабочий кабинет, а пространство, отдающее дань последним веяниям в области «брэйнсторминга» и «группологии», которое американцы называют «Informal Creative Room», сокращенно ICR, в просторечии «I see her»; что касается Маркизо, то они называют его своей «ругательной», своим «когиториумом» или, что еще лучше, — имея в виду музыку, продвижением которой они занимаются, — своей «попсовочной»: именно здесь определяются основные направления проводимых ими кампаний, чьи детали позднее разрабатываются в офисах агентства на семнадцатом этаже одного из высотных зданий в районе Ла Дефанс.

Стены и потолок отделаны белыми виниловыми панелями, пол покрыт ковром из пенистой резины, точно таким же, какой используется адептами некоторых боевых искусств; на стенах нет ничего и почти отсутствует мебель: белый лакированный низкий буфет, на котором стоят пакеты с овощным соком «Seven-up» и безалкогольным пивом (root-beer); восьмигранная жардиньерка «дзен», заполненная тонкими слоями песка с редкой галькой, большое количество подушек разных форм и расцветок.

Основное пространство занимают четыре предмета.

Первый — бронзовый гонг, размером похожий на тот, что появляется в титрах фильмов студии «Rank», то есть чуть больше человеческого роста: он прибыл не с Дальнего Востока, а из Алжира, где якобы служил для созыва невольников печально известной берберской каторги, на которой, в числе прочих пленников, побывали Сервантес, Реньяр и Сен Венсан де Поль: во всяком случае, на нем по центру выгравирована арабская надпись

та самая ал-Фатиха, с которой начинается каждая из ста сорока сур Корана: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного».

Второй предмет — «элвиспресливский» игровой автомат в блестящем хромированном корпусе.

Третий — электрический бильярд особенной модели, которую называют «Flashing Bulbs»: на табло и на столе отсутствуют стартовые зажимы, пружины, счетчики: это просто зеркала с бесчисленным множеством маленьких отверстий, за которыми расположено такое же количество лампочек, подключенных к электронной вспышке; перемещение стального шарика, само по себе невидимое и беззвучное, вызывает светящиеся всполохи такой яркости, что в темноте зритель, стоящий в трех метрах от аппарата, может без труда читать буквы, набранные таким же мелким шрифтом, как и в каком-нибудь словаре; для того, кто стоит перед или рядом с аппаратом — даже если у него защитные очки, — эффект оказывается столь «психоделическим», что один поэт-хиппи назвал его «астральным коитусом». После того, как в результате подобного воздействия было выявлено шесть случаев ослепления, производство таких автоматов было приостановлено; доставать их стало очень трудно, так как некоторые любители, пристрастившиеся к этим миниатюрным молниям, как к наркотику, не задумываясь, окружают себя четырьмя-пятью аппаратами и играют на них одновременно.

Четвертый предмет — это электрический орган с двумя сферическими колонками по бокам, ошибочно называемый синтезатором.

Маркизо, увлеченные «водными процедурами», пока еще не вернулись в эту комнату, где их ожидают два человека, являющиеся одновременно их друзьями и клиентами.

Первый — молодой человек в хлопчатобумажном костюме, но без обуви, развалившийся на подушках и прикуривающий сигарету от зажигалки «Zippo», — шведский музыкант Свенд Грундтвиг. Будучи учеником Фалькенхаузена и Хазефельда, поклонником пост-веберновской музыки, автором в одинаковой степени сложных и сдержанных звуковых конструкций, — курьезная нотная запись самой знаменитой из них, «Crossed Words», напоминает кроссворд, где горизонтальное и вертикальное прочтения соответствуют последовательностям аккордов, а черные клеточки означают паузы, — Свенд Грундтвиг не прочь перейти к более популярной музыке и недавно сочинил ораторию «Proud Angels», либретто которой основывается на истории падения Ангелов. Сегодня вечером собравшиеся будут обсуждать рекламные мероприятия, предваряющие исполнение этого произведения во время фестиваля на Табарке.

Вторая личность — знаменитая «Гортензия» — куда более любопытный персонаж. Это женщина лет тридцати, с суровым лицом и беспокойным взглядом; она сидит на корточках перед электрическим органом и играет на нем, слушая музыку в наушниках. Она также босая — вероятно, перед входом в эту комнату принято снимать обувь; на женщине — длинные шелковые шаровары цвета хаки, стянутые на бедрах и лодыжках белыми шнурами, украшенными подвесками из стразов, и короткая куртка или скорее болеро, сшитое из большого количества маленьких кусочков меха.