Шрифт:
Менее чем через месяц после встречи с русским посольством венский епископ закончил работу над своим донесением, отправленным Фердинанду. Уже в 1526 году эту записку издали отдельной книгой, и ученые Западной Европы, в том числе Англии, Испании и Фландрии, где только что побывали русские послы, узнали о Ледовитом море и северных народах, живущих на его побережье.
Через год англичанин Роберт Торн, живший в Испании, предложил английскому королю Генриху Восьмому снарядить поход к полюсу и берегам ледяной Тартарии [113] . Торн принес британскому послу в Испании, Эдварду Лею, карту, где явственно был показан свободный морской путь вокруг Азии.
113
О Роберте Торне:
Л. С. Берг. Очерки по истории русских географических открытий. М. — Л., Издательство Академии паук СССР, 1949, с. 14)
Д. Уинсор. Христофор Колумб и открытие Америки. СПб., 1893, с. 549;
М. С. Боднарский. Великий Северный морской путь. М. — Л., 1926, с. И.
Касаясь пребывания посольства И. Засекина-Ярославского в Англии, заметим, что в свое время Ю. Гамель («Записки Академии наук», т. VIII, 1865, с. 135) сообщил следующее.
В 1526–1554 годах известный художник Г. Гольбейн выполнил портреты епископа Кентерберииского Уаргема, канцлера Томаса Мора и королевы Анны Болен, одетых в русские меха. Но Ю. Гамель не датировал точно времени написания портретов.
Удалось установить, что изображения Уаргема и Мора были выполнены в 1527 году, то есть вскоре после пребывания московитов в Англии («Большая энциклопедия», т. VII. Изд. 4-е, статья «Гольбейн», с. 173). Послы, очевидно, привезли с собой соболей. Так югорский соболь помог англичанам «открыть» Московию и возбудил у них острый интерес к русскому Северу задолго до плавания Ченслера. «К северу окружены Ледовитым морем». Эти слова о московитах, записанные Иоганном Фабром, должны были прочесть британские купцы и мореходы.
Торн надеялся достичь Китая, Малакки, Индии, обогнуть мыс Доброй Надежды и возвратиться в Западную Европу, но не смог осуществить своей мечты, так как умер в Севилье в тот год, когда вручил свою карту Эдварду Лею.
И Лей и Торн, без сомнения, знали о приезде московских послов в Испанию и читали не только Иовия, но и книжку венского епископа, где приводились русские сведения о необозримом побережье Ледовитого или Кронова моря, уходящем на восток от Московии.
Дмитрий Герасимов и Истома высказали мысль о возможности достижения Пряных островов и Китая Северным морским путем. В Риме в 1525 году Герасимов говорил Павлу Иовию, что в древности китайцы плавали не только в Индию, но и в «Золотой Херсонес» — Малакку, куда они привозили собольи меха. Где же китайцы брали соболей, как не на берегах холодного Скифского моря? Значит, Китай лежит где-то неподалеку от скифских берегов.
Дмитрий Герасимов смело начертал будущий морской путь в Китай. Путь этот можно было начать от устья Северной Двины. Вот что написал со слов русского посла римский ученый Павел Иовий Новокомский (Джьози):
«Достаточно известно, что Двина, увлекая бесчисленные реки, несется в стремительном течении к северу и что море там имеет такое огромное протяжение, что по весьма вероятному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая, если в промежутке не встретится какой-нибудь земли…» [114] .
114
Этот драгоценный отрывок из Павла Иовия приведен по переводу А. И. Малеина. Он помещен в издании книги С. Герберштейна — «Записки о Московитских делах». СПб., 1908, с. 261–262, напечатан М. П. Алексеевым («Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей». Иркутск, 1941, е. 94).
Известен перевод книги Павла Иовия, помещенный в первом томе «Библиотеки иностранных писателей о России». СПб., 1836.
Первое издание сочинений Павла Иовия (Рим, 1525) называлось «Книга о посольстве Василия Великого, Государя Московского к папе Клименту VII, в которой с особой достоверностью описано положение страны, неизвестное древним, религия и обычаи народа и причины посольства. Кроме того, указывается заблуждение Страбона, Птолемея и других, писавших о географии, там, где они упоминают про Рифейские горы, которые, как положительно известно, нигде не существуют».
О Дмитрии Герасимове:
В. С. Иконников. Максим Грек и его время. Киев, 1915, с. 31–32;
Ю. Гамель. Англичане в России. — «Записки Академии наук», том VIII, 1865, с. 176–179.
П. Пирлинг. Россия и папский престол, кн. I. М., 1912, с. 317–319;
И. Будовниц. Русская публицистика XVII в. М. — Л., 1947, с. 59.
Ф. Аделунг. Критико-литературное обозрение путешественников по России, том 1. М., 1863–1864, с. 118;
Л. С. Берг. Очерки по истории русских географических открытий. М. — Л., 1949 (см. указатель);
В. Малинин. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901, примеч. § 16;
С. К. Булич. Очерк истории языкознания в России, т. 1. СПб., с. 155, 157–159;
Сергей Марков. Посол Великой Московии. — «Вокруг света», 1952, № 9, с. 45–51;
Сергей Марков. Записки родосского рыцаря. — «Вокруг света», 1951, № 9, с. 57–58.
Так Герасимов прокладывал еще никем не изведанный путь от Северной Двины до берегов Китая. Дмитрий Герасимов рассказывал и об огромном участке морского побережья к западу от двинского устья, ранее разведанном Герасимовым, Истомой и Власием, вплоть до Дании.
Эти люди знали и об огнедышащих горах Севера, извергающих дым и пламя. Речь идет о вулканах Исландии. Русские послы-путешественники говорили также, что на Севере лежит «земля Енгранеланд», которая «прежде была подвластна новгородцам», как пометил в своих записях Герберштейн.
Не так уж и важно, что именно русские называли «землей Енгранеланд» — собственно Гренландию или Шпицберген, который часто считался ее восточным продолжением. Гораздо важнее то, что в Западной Европе к тому времени успели забыть об открытой Гренландии и русские люди напоминали о ней западноевропейским ученым.
Толмач Власий, бывавший в Дании и Испании, прекрасно понимал, что от Геркулесовых столпов до страны Золотой Бабы можно пройти морским путем, держась близ западных берегов Европы, огибая Скандинавию и Лапландию.
Так русские люди в XVI веке изучали просторы мира и волей-неволей наметили исполинский восточный водный путь от крайнего запада Европы до полуострова Малакки.
Мечта Герасимова, известие о плавании Истомы нашли отклик у Себастьяна Кабота. Через два года после выхода в свет книги Павла Иовия два корабля из Бристоля отправились в поход к берегам Северной Тартарии.
Мореходы устремлялись к Китаю и «Золотому Херсонесу».
Загадочный Аниан
Древний римский географ Помпоний Мела говорил, что путь через Северный океан приводит в Восточное море, мимо земли, обращенной к востоку. За этот землей, за необитаемыми странами и областями возвышается мыс Табин. Он стоит у моря. Табин сделался хотя и призрачным, но все же путеводным маяком на пути в «Пряные страны».
Русские книжники, бывавшие в Западной Европе, познакомились с творением Помпония Мелы еще по первому печатному изданию 1471 года. Но стоит помнить, что уже в первой половине XVI века на Руси появился перевод: «Космографiя Понъпонiя Меле».
Матвей Меховский подвергал сомнению описание Севера у Мелы и замечал, что римский географ сообщает «подробности, как будто виденные во сне».
Сведениям Мелы не верили после устных русских рассказов о Югре. Но мыс Табин долго существовал в воображении иноземных ученых, хотя никто в точности не знал, где он находится. Древние помещали его сначала в Индийском океане, затем мыс-скиталец стал постепенно перемещаться на север и северо-восток. Нечто подобное происходило и с Золотой Бабой.