Шрифт:
Поражает быстрота, с которой наши предки узнали и об открытии Магеллана.
Уже при дворе Василия Третьего появилась рукопись «О Молукицкихъ островехъ и иныхъ многих дивныхъ, ихъ же новейшее плаванiе кастеллановъ, рекше испанскихъ…».
«Возвратился есть въ дняхъ сихъ единъ отъ пяти корабль оныхъ» [109] , — повествует рукопись.
Она была составлена «Максимилианом Трансильваном», как указал безвестный русский переводчик, может быть толмач Власий. Речь идет о Максимилиане Трансильванском, секретаре Карла Третьего, повелителя Германской империи и короля Испании. Карл снаряжал Магеллана в поход. Королевский секретарь первым поведал миру о возвращении спутников Магеллана в письме к одному кардиналу, и это письмо, изданное в Кельне, было немедленно переведено московскими толмачами.
109
А. И. Соболевский(«Переводная литература Московской Руси XIV–XVII вв.» СПб., 1903, с. 237) указывает «единственный известный список» этой рукописи в б. императорской Публичной библиотеке. О письме «Максимилиана Трансилъвана» к «карды-налю Салтызвуръенскому», как называет их русский перевод, см.:
Д. Уинсор. Христофор Колумб и открытие Америки. СПб., 1893, с. 537–538;
А. Пигафетта. Путешествие Магеллана. М., 1950, с. 24–25;
Ж. Берн. Открытие материка. Изд. 2-е. СПб., год изд. не указан, с. 232.
Епископом Зальцбургским в 1522 году был, кажется, тот самый Матвей Ланг, который несколько лет назад, беседуя с Герберштейном, обратил его внимание на важность сбора сведений по географии Московской Руси.
Следы и здесь ведут к Дмитрию Герасимову. В 1525 году в Риме он познакомился с монсиньором Франческо Чьерикати, «епископом Апрутинским и принцем Терамским».
Всего лет за пять до этой встречи Чьерикати был папским представителем в Барселоне. В его свите состоял рыцарь Родосского ордена Антонио Пигафетта из Виченцы. Этот молодой ломбардец пустился вместе с Магелланом в плавание и возвратился в Европу на корабле «Виктория».
Незадолго до приезда русского посла в Рим Пигафетта под кровлей Ватикана докладывал папе Клименту Седьмому об открытии Магелланова пролива.
Нельзя представить себе, что Герасимов не расспросил монсеньора Чьерикати об итогах плавания Магеллана.
В Венеции же, во Дворце Дожей, Дмитрий Герасимов видел летописца Марино Сануто, который хорошо знал Пигафетту и читал еще в рукописи книгу о его скитаниях в лазурных морях.
Сануто описал величавого седобородого «скифа» в черно-красной одежде, подбитой отборными соболями.
Но это еще не все. Проследив за путешествиями московских послов при Василии Третьем, мы узнаем, что вскоре после того, как корабль «Виктория» бросил якорь в порту Севильи, ко двору короля испанского прибыли гости из Московии. В составе посольства были Иван Засекин-Ярославский и пытливый толмач Власий.
Несколько слов о русском посольстве в Испанию 1524–1525 годов.
Во-первых, сведения об Испании собирались на Руси еще в конце XV века.
В 1490 году архиепископ новгородский Геннадий писал митрополиту Зосиме: «Сказывал ми посол цесарев про шпанского короля, как он свою очистил землю; и из тех речей и список к тебе послал…» [110] .
В 1524 году, как известно, Испания находилась в состоянии войны с Францией за Италию. Габсбурги относились неприязненно к французскому королю, и поэтому московские послы не могли следовать в Испанию через Францию. Новые подробности касательно выбора пути установлены лишь в недавнее время.
110
«Русская историческая библиотека», т. VI, с. 775; Е. Е. Голубинский. История русской церкви, т. II. М., 1917, с. 571. Примечание.
Оказывается, венецианец Марино Сануто, о котором только что была речь, следил за движением московских послов, так же как и за пребыванием Дмитрия Герасимова в Италии.
Сануто указал, что русские двинулись из Вены на Фландрию. Но в Венском архиве хранится письмо к Карлу Пятому от его брата Фердинанда. Австрийский историк Г. Юберсбергер, видевший эту бумагу, еще в 1906 году заявил, что люди из Руси ехали в Испанию через Фландрию и Англию.
Посещение Англии русскими людьми в 1524 году оставалось неизвестным до… 1954 года, когда Я. С. Лурье выступил с небольшой, но весьма содержательной статьей [111] .
111
Я. С. Лурье. «Открытие Англии» русскими в начале XVI века. — «Географический сборник», т. III, 1954, с, 185–187. На с. 186 даны ссылки на Марипо Сануто и Г. Юберсбергера.
Речь идет о морском путешествии от Голландии до Испании, с заходом в Англию. Значит, Осип Непея не был в 1556 году первым русским человеком, отправившимся в Британию после мнимого «открытия» Московии Ченслером!
Путь к Пряным островам
Теперь мы остановимся на тех сведениях, которые были получены учеными Западной Европы от московитов и немедленно введены в обиход.
И. И. Засекин-Ярославский, называемый Герберштейном почему-то Посеченем, С. Б. Трофимов и толмач Власий, побывав при дворе Карла Пятого, возвращались через Австрию в Москву.
Фердинанд, инфант Испанский, эрцгерцог Австрийский и герцог Бургундский, приказал ученому епископу венскому Д. Иоганну Фабру записать рассказы русских людей.
Во время этих бесед толмач Власий переводил речи своих товарищей на немецкий язык и латынь. Кроатские и далматинские переводчики, присутствовавшие при собеседованиях, без особого труда понимали русских. Опрос послов происходил 23 августа 1525 года [112] .
Иоганн Фабр записывал рассказы о Ледовитом море, обширнейшее побережье которого уже находилось под властью Москвы. При этом упоминались имена Гекатея, Плиния, Амония Историка и других ученых и пиитов древности, делались сравнения Ледовитого моря с морем Черным.
112
О беседах Иоганна Фабра с московскими послами: «Донесение Д. Иоганна Фабра его высочеству Фердинанду, инфанту Испанскому, эрцгерцогу Австрийскому, герцогу Бургундскому и правителю Австрийской империи, о нравах и обычаях москвитян». — «Отечественные записки», ч. XXV, 1826, с. 285–286, 292–305.
Засекин-Ярославский и дьяк Трофимов говорили, что азиатские области Московии намного пространнее ее европейских земель. Они рассказывали о белых медведях, бобрах, соболях, куницах. Это дало Иоганну Фабру повод к размышлению, отчего у полярных медведей именно белые шкуры.
«Причиной того весьма можно почесть господствующий на севере холод, производящий всегда белизну, как учит философия», — писал Иоганн Фабр.
Он замечал, что русские меха — самые лучшие и дорогие в мире и за ними приезжают торговцы из самых отдаленных стран.