— Была, — серьезно говорит Катя.

— Ну и как?

— Билеты местком распределял. Мы сидели рядом с женой моего шефа. Потом всю ночь уснуть не могла.

— Что — красивая жена?

— Жаба. Вся в бородавках и бриллиантах.

— Тебе не угодишь.

Анастасия сидит на лодке. Она совсем одна. По ее щекам текут слезы.

Во всем доме солнечно.

В мансарде задернуты плотные шторы. Анастасия спит на низкой тахте, свернувшись калачиком.

Лариса поднимается по лестнице. У нее в руках большой букет разноцветных гладиолусов и ведро с водой. Она ставит цветы в изголовье тахты. Какое-то время смотрит на спящую Анастасию. Потом так же бесшумно спускается вниз.

Из комнаты под лестницей выходит заспанная нечесаная Катя в юбке и широкой рубашке. Лариса налетает на нее и вскрикивает от неожиданности.

Убегает, громко хлопнув входной дверью, отчего со стены падает картинка с Элвисом Пресли. Катя поднимает ее, прикрепляет на прежнее место.

— Улыбаешься. Ты всегда мне улыбаешься. Неужели тебе никогда не было плохо? Или ты умеешь это скрывать? А вот я не умею. Настек! Настек!

Над Анастасией жужжит шмель, привлеченный запахом гладиолусов. Она поднимает голову от подушки и видит цветы.

— Настенька! Мне ужасно! — кричит снизу Катя. — Ау!

— Ау, Катя.

— Мне снилось… — Катя начинает подниматься по лестнице в мансарду. — Мне снилось, будто тебе собираются отрубить голову, а у тебя развеваются волосы и ты такая счастливая.

— Всему виной магнитные бури, ветры, черные дыры. Моя голова, кажется, пока цела. Катька, не входи — я голая!

Она легко встает с тахты, потягивается, Катина голова теперь уже на уровне пола мансарды. Она замирает, любуясь подругой.

— Ты красивая. Ты из другой жизни.

— Вот именно. Кто-то взял и все перепутал. То ли по неопытности, то ли озорства ради. — Она надевает на голое тело сарафан, расчесывает пятерней волосы. — Ты веришь снам, Катька?

— Верю. Вот увидишь: ты с ним будешь очень счастлива. Вы потрясающая пара. Голову во сне рубят или к покойнику, чур не нас, либо к новому браку. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

Входит женщина с тарелкой свежих пышек и банкой меда. Это Малаша. Она выглядит старухой, но одета пестро, почти по-цыгански. Таких вот сметливых и вместе с тем бестолковых бабок играла когда-то Татьяна Пельтцер. Похоже, Малаша тоже чуть-чуть играет, только бы не быть самой собой. Наверное быть самой собой не очень-то приятно.

— Вот, девчата, деда на огород отправила, а сама к вам. Ольгу… А, да ну ее в самом деле. Всю ночь из-за этой Ольги не спала.

— Не наладилось у Оли с Сашей? — спрашивает Анастасия. Она слегка подыгрывает Малаше — даже говор у нее изменился.

— Какой там наладилось! Все одно и то же: сегодня сходятся, завтра расходятся. А тут к этому козлу жена приехала. Так он велел Ольге, чтоб ни ногой к нему на усадьбу, покуда та краля здесь. А моя дура в подушку воет, капли сердечные пьет.

— Этого вашего Сашеньку давно пора метлой под задницу, — заявляет Анастасия.

— Бедняжка. А я ее понимаю. — Катя сладко зевает и берет с тарелки пышку.

— Ну, был бы еще мужик как мужик. А то получку с дружками-приятелями пропьет, а наша дура после его кормит-поит на свои кровные. А то еще и бутылку другой раз поставит. Лучше бы детям чего купила.

— Никакая она не дура. Она добрая, — возражает Катя.

— Лучше бы к своим детям добрая была, чем к дядькам чужим.

— Она же молодая еще. Ей любовь нужна, ласка. Как вы не понимаете этого, Меланья Кузьминична. Не в монашки же ей с таких лет записаться?

— И все равно нужно уметь держать себя в руках. Пускай больно. Зато потом… Потом все безразлично становится, — говорит Анастасия.

— Да какой Сашка мужчина? Ольге много ли надо? Он ей палку кинул, а она растаяла.

— А вы говорите — не мужчина, — оживляется Катя.

— Какой же он мужчина? Хата у него на бок завалилась, бурьяну во дворе по пояс. Мой дед дом и сад в порядке содержит. Кушайте, девчата, пышки. Молодцы какие, что приехали, — теперь хоть есть с кем душу отвести. А то дед все молчком да с табачком.

— Михаил Степанович за Олю переживает?

— А кто нынче не переживает? Твоя мать, небось, извелась вся, когда ты прошлым летом взяла да и сбежала из дома с чужим мужиком. Да ты у нас умница — собой владеешь, знаешь, что тебе лучше. А Ольга наша глупая. Ой же и глупая!

Внезапно в окно вскакивает Лариса, хватает с тарелки пышку, становится к своей палке. Она жует пышку, машет ногами и одновременно говорит:

— Настенька у нас очень умная. Вы даже представить себе не можете какая! Я просто в восторге от ее ума, таланта, красоты. На ее хрупких женских плечах покоится прелестная ледяная головка.