Шрифт:
И тут же опять строго спрашивал:
– Промышленность?
– Наличествует в виду выдумален. В них выдумываются любые товары…
– Понял, не продолжай. Медицина?
– Наличествует в виде ремниц и молодил.
– Строительство?
– Дома тут тоже выдумывают. Кстати, есть какая-то онтроника, позволяющая в одном месте разместить несколько зданий. И они друг другу не мешают.
Вспомнив одну забавную вещь, я отвлекался:
– Знаешь, Павлик, как тут квартиры проветривают? Их просто выворачивают наизнанку. Есть такая онтроника – вывертушка. Она меняет местами внутреннее и внешнее…
– Потом об этом. Образование?
– Переразвито. Все чему-то учатся, курсы всякие…
– А разве для быстрого обучения нет специальной онтроники?
– Есть, но аборигены предпочитают учиться классическим методом. Для них главное – личное общение с преподавателем.
Павлик пыхтел, переваривая информацию, потом опять задавал вопросы:
– Спорт?
– Очень развит. Каждый чем-нибудь занимается.
– Искусство?
– Очень развито. Потому что мозги у аборигенов тренированы на выдумальнях.
– Работать хоть нужно? – смеялся суфлёр. – В этом раю?
– Тут нет постоянных профессий и организаций. Они конфигурируются, когда возникает задача. Появилась шпана на улицах – тут же возникают дружины по охране правопорядка. Пожар возник – тут же конфигурируется пожарный участок…
– Ясно. Где изготовляется онтроника?
– Пока не выяснено. Визун ничего не показывает, люди про это говорят неохотно. Слышал я от Анта, что есть какая-то Изобра. Возможно, там производится онтроника. Но Анту верить…
– Может, она выдумывается?
– Точно нет. Выдумываются только простые вещи. А онтроника настолько сложна, что её вообразить невозможно.
Мы бы могли ещё месяц-другой изучать Миоген, но мой шеф, начальник отдела дилапинга, через Павлика передал распоряжение ускорить проект. И случай вскоре представился. Наш графоман Ант, которого мы навестили на третий день, сообщил, что после обеда в Сквере Творчества состоится публичное выступление поэтов. То есть каждый подобный Анту маньяк от поэзии может прочитать свои стихи, которые тут же и обсудят зрители. Я напросился с ним. Виталика я решил не брать, отправив его к вещеводу за посылкой с товарной наживкой, пересланной по моему заявлению.
– Помнишь, я тебе говорил о секретах раскрутки? – напомнил я поэту, видя его колебание.
Тот покивал, хотя было видно, что он уже забыл.
– Ваше собрание как-то освещается в новостях? – спросил я Анта.
– Ну, в смысле, как широкая публика узнаёт, что вы там читаете, творите? Или у вас закрытое собрание?
– Визун ведь есть… - неуверенно произнёс поэт. – Там новости публикуются, можно переместиться и посмотреть…
Точно, у визуна есть своеобразная «новостная лента», рекомендующая самые интересные события, куда можно переместиться.
– Прекрасно! Вот через визун мы тебя и раскрутим! Нужно, чтобы о тебе заговорили. А для этого просто необходим скандал. Сегодня ты его и устроишь.
– Скандал?
Поэту страшно не хотелось устраивать дебош. Этому трусишке, жаждущему славы, страшно не хотелось оказаться в центре скандала. Неужели он взаправду думал прийти к славе с помощью своих виршей? Придётся научить его кое-каким земным технологиям раскрутки, о которых тут видно и не подозревают.
– По-другому, родной, никак не получится, - заверил я его. – Тебе нужна слава? Я тебе её обеспечу. О тебе с сегодняшнего дня заговорят.
– А какой скандал? – спросил, бледнея, поэт.
– Не волнуйся, простенький скандальчик. Можно было, конечно, заставить тебя набить морду какому-нибудь коллеге-поэту. Но это банально. Вы там, в сквере стихи вслух читаете?
– Конечно, - улыбнулся Ант, заметно радуясь, что ему не придётся никому бить морду.
– Так вот, для скандала ты прочтёшь примерно такое.
Я принял псевдопоэтическую позу и с выражением прочёл:
Там где блещет валалум Нацепив колечки Прилетел зелёный блум На горячей печке!Поэт некоторое время обалдело смотрел на меня.
– Что это? – спросил он, выйдя из ступора.
– Стихи.
– Разве это стихи?!
– Конечно. Даже рифма есть. И ты их прочтёшь публично.
– Ведь ничего не понятно! – возмутился Ант. – На каком это языке?
– На твоём родном. В этом вся и соль, чтобы стихи были странными, - пояснил я непонятливому поэту. – Объясни всем, что в них есть сокровенный смысл, понятный только избранным. Тех, кто будет хаять твои стихи, объяви тупыми и недалёкими животными, не разбирающимися в истинной поэзии.