К вечеру стало чуть прохладнее. На небе стали собираться тучи, и летевший с юга ветер тоже ощутимо посвежел, а потемневшая вода за бортом начала рябить и пениться. К "дан-Энриксу", давно забывшему, что он здесь делает, и даже переставшему считать, сколько еще ему необходимо продержаться, вернулась способность соображать, и он распорядился править к берегу. После недавней бури "Зимородок" пребывал в таком плачевном состоянии, что даже слабый шторм мог запросто его прикончить. Оставшийся без одной мачты глейт повернул к берегу неловко, как подраненная птица, толком не способная взлететь. С неба закапал мелкий дождь, но предстоящий отдых на твердой земле вдохновил всех, и "Зимородок" заскользил вперед куда быстрее. Правда, кормчий еще битый час лавировал среди прибрежных скал и отмелей, и весло с каждой минутой казалось "дан-Энриксу" все тяжелее. Рикс даже успел подумать, что еще немного - и он, к радости Нойе, просто рухнет со скамьи.

Когда их глейт все же причалил к берегу, не чувствующий рук и ног южанин спрыгнул вниз, не дожидаясь, пока спустят сходни, и побрел на берег по пояс в воде. Он быстро пришел к выводу, что место для ночлега было выбрано очень удачно. Небольшой залив был защищен от бурь широкой отмелью, шагов за пятьдесят от них в море впадал ручей, и в довершение всему невдалеке от берега темнели несколько полуразрушенных рыбацких хижин, видимо, покинутых их обитателями из-за пиратских набегов. Судя по широкому кострищу, тщательно обложенному по краям камнями, корабли Берегового братства и теперь нередко останавливались здесь, чтобы дать людям отдых после долгого морского перехода.

Торвальд выбрался на берег почти одновременно с Риксом и от души хлопнул по плечу (Крикс, которому и без того казалось, что его недавно сняли с дыбы, чуть не взвыл). Он быстро обернулся, чтобы выяснить, что нужно островитянину, а также для того, чтобы обезопасить себя от дальнейших проявлений его дружелюбия. К счастью, Торвальд просто подмигнул:

– Неплохо ты это придумал. С Нойе. Думаю, что теперь он угомонится. А если нет, то наши его уже не поддержат, я уверен.

– М-ммм, - откликнулся южанин, чувствуя, что сил на разговор у него нет. И сам немного испугался - неужели он настолько выдохся, что теперь вообще двух слов связать не сможет и будет только гукать и мычать, словно глухонемой?

– Понравилось грести?..

– Ужасно, - подтвердил "дан-Энрикс". Собеседник, уловив двусмысленность, радостно заухмылялся.

– Ничего, привыкнешь. Зато это - самое что ни на есть мужское дело.

– А где Нойе?..
– спохватился Крикс.

– Помогает перенести Датиса на берег.

– Ладно, - согласился энониец. Сам он был так вымотан, что даже не подумал о злосчастном капитане. Ему даже пришло в голову, что рыжий, по большому счету, был не так уж плох, раз не помчался впереди всех отдыхать и греться у костра. В отличие от некоторых.

Пока на берегу готовились к ночлегу, Рикс решил сходить к текущему невдалеке ручью. Он с наслаждением стащил с себя заскорузлую от пота рубашку и выполоскал ее в бегущей по камням воде. Несмотря на близость моря, вода оказалась пресной и даже довольно вкусной. К разочарованию "дан-Энрикса", ручей был мелким - даже в самом глубоком месте вода доходила ему только до колена, а все дно было покрыто острыми и скользкими камнями. Тем не менее, южанин все же смыл с себя песок, морскую соль и пот, после чего почувствовал себя гораздо лучше. Криксу захотелось сесть на камень и хотя бы несколько минут просидеть в тишине, глядя на берег и залив. Но солнце уже скрылось за горами, и, когда холодная и мокрая рубашка облепила его плечи, энониец передумал любоваться морем и поспешил назад, радуясь, что на берегу уже успели развести костер.

У огня в эту минуту обсуждали судьбу остальных кораблей их небольшого флота. Удивлялись, почему за целый день им не встретилось ни одно судно, уцелевшее во время шторма. Потом вспоминали и саму грозу. Сошлись на том, что ничего похожего не мог припомнить ни один из моряков. Крикс слушал их беседу молча и жевал сорванную травинку, ощущая во рту горький и немного вяжущий вкус сока. Ничего полезного он все равно сказать не мог, поскольку сам он путешествовал на веслах всего трижды, да и то один раз - по реке. Если бы островные моряки увидели "Поющий вереск", они, надо полагать, сказали бы, что это не корабль, а дырявая лоханка с веслами. Островитяне называли кораблем только такое судно, на котором можно воевать. А потом удирать с захваченной добычей.

– Знаете, что меня смущает?.. Возле вон тех развалюх растут целые заросли лисьей мяты, - неожиданно сказал молчавший до сих пор островитянин, дернув подбородков в сторону рыбачьих хижин.
– Кто туда ходил, наверное, их видели. Там еще полно таких желтых цветов…

– Ну видели, и что?
– раздраженно спросил Нойе. Замечание насчет каких-то там цветов явно казалось ему в высшей степени дурацким и не относящимся к теме беседы. А вот Крикс, наоборот, насторожился. Сознание царапнула какая-то тревожная неправильность, заключавшаяся в словах моряка, но еще до того, как Рикс успел понять, в чем дело, тот успел ответить Нойе сам:

– А то, что лисья мята зацветает только в середине лета. А никак не в месяце Весенних Гроз.

– Т-твою ж мать!.. А ведь ты прав, - растерянно заметил Нойе. Сидевшие возле огня мужчины уставились друг на друга так, как будто бы сейчас был Огневик, и за пределами освещенного пятна от их костра была не пустынная песчаная коса, а жутковатый ночной лес, скрывавший множество опасностей, которые обычный человек даже не в состоянии представить. Криксу уже дважды приходилось сталкиваться с магией, и обе эти встречи были крайне неприятными. И сейчас ему снова сделалось не по себе.