Я решил сменить тему:

— Ну, эти.., существа.., здесь, наверное, серьезно относятся к бесконечности. Наверное, проводятся семинары и…

Кантор отмахнулся.

— Это туристический отель. Они живут в городах-свалках на Лицевой стороне и совершенно довольны полной конечностью всего. Время от времени они прибывают сюда по туннелю или морем. Большинство из них даже не знают, на что они смотрят. — Он взмахнул правой рукой. Рука оторвалась и улетела, кувыркаясь, высоко в небо. — Считайте, что меня нет, — сказал Кантор, вставая. — Но в гости заходите. Вы можете пригодиться. Я живу с одной дамой на Лицевой стороне неподалеку от алеф-первого туннеля. — Он взмахнул левой рукой. Она тоже оторвалась и со свистом унеслась в небо, как удачно брошенная деталь головоломки. Он весь напрягся, словно собираясь подтянуться на перекладине, затем вдруг превратился в шар белого света и ракетой взмыл вверх.

Я с минуту смотрел ему вслед. Наверное, этот фокус позволял достичь более высоких бесконечностей. Я осторожно потянул себя за руку, чтобы проверить, не оторвется ли она.

— У него исключительная техника, — сказал Эйнштейн, прервав мои мысли. Я почти забыл, что он тоже был там, и повернулся посмотреть на него. Лицо Эйнштейна так знакомо по фотографиям, что, сидя в действительности рядом с ним, я испытал сильнейшее чувство реальности. Его глубоко сидящие глаза словно смотрели сквозь меня. — Но вы сами тоже исключение, — сказал он через минуту. — Вы попали сюда, не умерев. Вы не были на Свалке. — Он жестом указал на понижающееся вдали море. — Я видел, как вы приземлились. Вы и чайка.

— Вообще-то это была женщина, — объяснил я. — Просто ей нравится выглядеть чайкой.

— Необыкновенно и исключительно, — повторил Эйнштейн. — Большинство душ прибывают на другую сторону… Лицевую. И у них нет возможности выбирать себе форму. Скажите, как вам это удалось?

— Я каким-то образом покинул свое тело. Я видел Иисуса, и он велел мне явиться сюда. Поскольку это бесконечно далеко, я использовал релятивистское замедление времени.

Эйнштейн кивнул.

— Это могло произвести эффект, если бы продолжалось неопределенно долго.

— Какой эффект? — спросил я, отхлебнув наконец свой чай.

— Превращения в компонент внеразмерной потери излучения. — Он заметил, что я его не понял, и перефразировал свою мысль:

— Если говорить поверхностно и неточно, все здесь состоит из света. Саймион — это обширная поверхность света, лежащая на грани, разделяющей пространство и антипространство. Эта сторона называется Изнанкой, а другая сторона поверхности называется Лицевой. Когда кто-нибудь умирает, это освобождает определенный энергетический импульс, ударяющий в Лицевую сторону и активизирующий какой-либо образ.

— На это обычно требуется много времени? Чтобы попасть сюда, когда человек умирает?

— Это может произойти моментально. В совершенно реальном смысле Саймион находится рядом с любой точкой обычной вселенной. Конечно, если оставаться в обычном пространстве, как это сделали вы, тогда он бесконечно далек. Но имеется внеразмерный короткий путь к Лицевой стороне. Вы сами много раз им пользовались.

— Позвольте кое-что уяснить. Так вы говорите, что Саймион — это большая плита света? Люди попадают сюда, превращаясь в свет?

Он сделал предостерегающий жест.

— Лучше называть это информационной структурой волнового типа в энергетической конфигурации Гилбертова пространства.

И тут официант поставил перед ним вазочку с ванильным мороженым. Эйнштейн начал есть, внимательно разглядывая каждую ложку.

Я прикидывал, как мне достичь более высоких бесконечностей. Я также пытался вообразить, как все это могло быть сделано из света.., мое тело, Гора, мороженое. И что он имел в виду, говоря, что я много раз бывал здесь раньше?

Эйнштейн отложил ложечку и снова заговорил:

— Позвольте я расскажу вам одну историю, которую я однажды рассказывал на одном чаепитии в Принстоне.

Хозяйка попросила меня объяснить теорию относительности в нескольких словах.

У него была добрая, но лукавая улыбка. Он откинулся в кресле и рассказал свою историю:

— Был у меня друг, слепой от рождения. Однажды мы отправились на прогулку за городом. Было жарко, и, пройдя пешком несколько миль, мы сели отдохнуть.

— Как мне хочется пить, — сказал я своему другу. — Хотел бы я выпить стакан холодного молока.

— Что такое молоко? — спросил мой друг.

— Молоко? Молоко — это белая жидкость, — Я знаю, что такое жидкость, — ответил мой друг. — Но что значит «белая»?

— Белый — это цвет лебединых перьев.

— Я знаю, что такое перья, но что такое «лебедь»?

— Лебедь — это большая птица с изогнутой шеей, — Это мне понятно, — ответил мой слепой друг. — Только вот что значит «изогнутый»?

— Вот, — сказал я, взяв его за руку и выпрямив ее. — "Сейчас рука прямая. — Потом я согнул его руку и прижал ее к его груди. — А сейчас твоя рука согнута.