Напомним, что в истории Куликовского сражения все русские источники отмечают глубокие колебания князя Дмитрия Донского — стоит ли ввязываться в войну с Мамаем и не лучше ли покончить дело миром, договорившись с Ордой. Более того, сначала к такой стратегии склонялся и святой Сергий Радонежский. Обсуждалась идея выплатить Мамаю большую дань и уклониться от прямого военного столкновения. Этим КОЛЕБАНИЯМ ПЕРЕД БИТВОЙ русские летописи уделяют много внимания. Аналогично, в одном из ярких отражений Куликовской битвы, — а именно, на страницах «древне»-индийского Эпоса Махабхарата, — этим глубоким раздумиям и колебаниям перед грандиозной религиозной битвой на поле Куру = Кулу посвящена целая книга под названием «Бхагавадгита». См. подробности в нашей книге «Казаки-арии: из Руси в Индию».

Буквально то же самое мы видим и в истории Сицилийской войны. Сицилийцы-куликовцы сначала вообще не верят слухам о вторжении, а потом на первых порах хотят уклониться от битвы.

Вот как это выглядит в изложении Фукидида:

«Между тем в Сиракузы приходили из разных мест известия об экспедиции афинян. ОДНАКО ДОЛГОЕ ВРЕМЯ НИКТО НЕ ХОТЕЛ ЭТОМУ ВЕРИТЬ. Даже в народном собрании мнения разделились: одни считали известие о походе афинян истинным, другие же утверждали обратное. Тогда в собрании выступил Гермократ, сын Гермона… Он произнес следующую речь…

„Когда городу грозит опасность, страх прослыть глупцом не заставит меня молчать… Афиняне… в самом деле идут на нас с большим флотом и многочисленным сухопутным войском… стремятся завоевать Сицилию и в особенности — наш город… На нас идет СТОЛЬ ОГРОМНАЯ СИЛА: это может благотворно повлиять на поведение остальных сицилийцев…

Итак, будем мужественно готовиться к войне“…

После такой речи Гермократа СРЕДИ СИРАКУЗЯН НАЧАЛИСЬ БУРНЫЕ ПРЕПИРАТЕЛЬСТВА. Одни утверждали, что афиняне ни в коем случае не придут и все утверждения Гермократа ложны. Другие спрашивали: „Какой вред они могут причинить нам, сами не пострадав еще больше?“ Были и такие, кто пренебрежительно высмеивал речь Гермократа. Лишь немногие верили Гермократу и со страхом взирали на будущее. Тогда выступил ВОЖДЬ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ АФИНАГОР, ЧЕЛОВЕК В ТО ВРЕМЯ НАИБОЛЕЕ УВАЖАЕМЫЙ В НАРОДЕ» [86], с. 278–279.

Далее Фукидид излагает длинную речь Афинагора. Кстати, рассуждения Гермократа тоже были якобы весьма многословными. Афинагор заявляет, что слухи о военном походе афинян ложны, выдумываются разными людьми для достижения своих низких целей и т. п.

Тогда поднялся один из военачальников и предложил народному собранию сиракузян — царских казаков? — считать речь Афинагора заключительной. Кроме того, — сказал военачальник, имени которого Фукидид почему-то не называет, — нам сейчас неразумно выступать со взаимными обвинениями. Если нам действительно предстоит сражаться, то следует начать приготовления к войне. Следует направить во все стороны лазутчиков, послов и начать сбор войска и снаряжения.

Мы изложили данный сюжет весьма кратко. На самом деле у Фукидида эти споры занимают несколько страниц. Отсюда видно, что сицилийцы = куликовцы были весьма взволнованы и пытались разобраться в происходящем.

Итак, возобладало мнение ВОЕНАЧАЛЬНИКА, который, несмотря на бурные дискуссии, ОБЪЯВИЛ О НАЧАЛЕ ПОДГОТОВКИ К ВОЙНЕ.

Вероятно, здесь Фукидид рассказал нам о колебаниях Дмитрия Донского, Сергия Радонежского и их советников — стоит ли вступать в войну с Мамаем. Наверное, «античные» Гермократ, Афинагор и сиракузский военачальник являются отражениями Сергия Радонежского и Дмитрия Донского = Константина I.

Как и в русских летописях, в конце концов, именно ВОЕНАЧАЛЬНИК ПРЕСЕКАЕТ ПРЕНИЯ И ОБЪЯВЛЯЕТ О СБОРЕ ВОЙСКА ДЛЯ ВОЙНЫ. Речь идет, по-видимому, о князе Дмитрии Донском, объявившем о сборе народного ополчения для отпора Мамаю.

Освещение Фукидидом событий в лагере сицилийцев = куликовцев более туманно, чем в лагере афинян = донцов-мамаевцев. Мы уже говорили, что история Сицилийской войны описывается, в основном, из стана хана Мамая. Поэтому сведений о Дмитрии Донском у Фукидида и Плутарха было меньше. Даже имени сицилийского военачальника не упомянули.

Тем не менее, под именем сицилийца = куликовца ГЕРМОКРАТА, вероятно, описан именно князь Дмитрий Донской. Уже после начала Сицилийской войны Фукидид сообщает о нем следующее.

«Тут выступил Гермократ, сын Гермона, ЧЕЛОВЕК ВЫДАЮЩЕГОСЯ УМА, ОТЛИЧАВШИЙСЯ ВОЕННЫМ ОПЫТОМ И ПРОСЛАВЛЕННЫЙ ДОБЛЕСТЬЮ. Он стал ободрять сограждан, убеждая не унывать из-за военной неудачи. Ведь их воинский дух не сломлен, говорил он, а беда произошла ОТ НЕДОСТАТОЧНОСТИ БОЕВОГО ОПЫТА. Да и не столь велико поражение сиракузян, тем более что им, НЕОПЫТНЫМ БОЙЦАМ, МОЖНО СКАЗАТЬ, УЧЕНИКАМ В ВОЕННОМ ДЕЛЕ, ПРИШЛОСЬ СРАЖАТЬСЯ ПРОТИВ ИСКУСНЕЙШИХ В ЭЛЛАДЕ ВОИНОВ…

Выслушав Гермократа, сиракузяне решили принять все его предложения и выбрали только троих военачальников: самого Гермократа, Гераклида, сына Лисимаха, и Сикана, сына Эксекеста. Сиракузяне отправили также послов в Коринф и Лакедемон просить о помощи» [86], с. 294.

Надо сказать, что сначала афиняне пренебрежительно относились к сицилийцам как к воинам. Например, афинянин Алкивиад, обращаясь к согражданам перед началом Сицилийской войны, следующими скептическими словами описывает состояние сицилийского войска.