Эндер сделал один маленький шажок к Королеве Улья и протянул руку, чтобы коснуться ее на прощание. Она не стала в ответ подавать ему одну из своих лап – ими она сейчас выдавливала из себя остатки вязкой жидкости в ямки, где покоились яйца. Вместо того Королева подняла закрылок, взмахнула им и осторожно пододвинулась к Эндеру. Его рука легла на черную, отливающую радугой поверхность.

«Не дотрагивайся до нее! – мысленно закричала Валентина. – Она схватит тебя! Она хочет подчинить тебя!»

– Тсс, – вслух произнес Эндер.

Валентина так и не поняла, то ли таким образом он ответил на ее мысленный призыв, то ли обратился к Королеве Улья, успокаивая какие-то ее страхи. Это не имело значения. Спустя считаные мгновения рука Эндера снова очутилась в клешне жукера, который увел их обратно в темный тоннель. На этот раз Эндер поставил Валентину второй, Миро третьим, а Пликт замыкала вереницу. Поэтому Пликт последней бросила взгляд на Королеву Улья, поэтому именно Пликт подняла руку в прощальном жесте.

На протяжении всего обратного пути на поверхность Валентина изо всех сил старалась понять, что же с ними произошло. Она всегда считала, что как только люди научатся общаться друг с другом посредством мыслей, обходя неточности языка, то наступит всеобщее понимание и ненужные споры и раздоры устранятся сами собой. Вместо этого она обнаружила, что язык, увеличивая разрыв между людьми, может одновременно смягчать их, успокаивать, помогать уживаться вместе, даже если в действительности они не понимают друг друга. Иллюзия понимания позволяла людям успокаивать себя мыслью, что они больше походят друг на друга, чем это есть на самом деле. Может быть, язык куда лучше.

Они выползли из здания на солнечный свет и, повалившись в траву, облегченно расхохотались все до одного.

– Не смешно, – наконец выдавил Эндер. – Это все ты, Вэл. Обязательно тебе надо было с ней встретиться!

– Такая я дурочка, – улыбнулась Валентина. – Это для тебя новость?

– Это было прекрасно, – мечтательно промолвила Пликт.

Миро, раскинувшись в капиме и прикрыв рукой глаза, не произнес ни слова.

Валентина взглянула на него и внезапно увидела его таким, каким он когда-то был, представила его тело сильным и здоровым. Лежа, он не спотыкался; в молчании не проявлялась неразборчивость его речи. Неудивительно, что его напарница-ксенолог влюбилась в него. Кванда. Какой трагедией было для нее узнать, что ее отец – и отец Миро тоже! Это, пожалуй, самая жестокая правда из всех тайн, открытых Эндером, когда тридцать лет назад на Лузитании он Говорил от лица тех, кого нет. Именно этого мужчину потеряла Кванда. Миро также лишился прежнего себя. Неудивительно, что он рискнул жизнью, когда, устремясь на помощь пеквениньос, бросился на барьер. Потеряв любовь, он счел свою жизнь бесполезной. Он жалел только об одном: что не умер сразу. Он продолжал жить, искалеченный снаружи – и сломанный внутри.

Почему при взгляде на него она задумалась об этом? Почему именно эти картины прошлого так отчетливо предстали перед ее внутренним взором?

Может быть, потому, что он сейчас думает о себе? Она уловила его мысли? Неужели между их сознаниями сохранилась мысленная связь?

– Эндер, – спросила она, – что случилось с нами там, внизу?

– Все прошло значительно лучше, чем я смел надеяться, – ответил Эндер.

– Что это было?

– Между нами установилась связь.

– Ты ожидал этого?

– Скорее, хотел. – Эндер присел на крыло машины, ногами раскачивая траву. – Сегодня она повела себя очень необычно, да?

– Неужели? Мне не с чем сравнивать.

– Иногда она ведет исключительно интеллектуальные беседы. Говорить с ней – все равно что решать в уме сложнейшие задачи. Сегодня она вела себя как дитя малое. Конечно, мне ни разу раньше не приходилось присутствовать при кладке яиц будущих Королев. У меня сложилось впечатление, что она рассказала нам куда больше, чем сама того хотела.

– Ты имеешь в виду, что она может не сдержать свои обещания?

– Нет, Вэл, нет, она всегда держит данное слово. Она не знает, что такое ложь.

– Что же ты тогда хочешь сказать?

– Я говорю о звене между мною и ею. Как они пытались подчинить меня. Это было что-то, а? Да она просто взбесилась, когда подумала, что ты могла быть тем самым звеном, которое они так искали. Ты понимаешь, что это означает для них? Они бы не были уничтожены. Они могли воспользоваться мной, чтобы связаться с правительством на Земле. Разделить Галактику на сферы влияния. Упустить такую возможность!

– Но тогда ты превратился бы… в жукера. Стал бы их рабом.

– Ну да. Мне бы это определенно не понравилось. Но сколько жизней это могло спасти – ведь я был солдатом, надеюсь, ты не забыла? И если один солдат, пожертвовав собой, мог спасти жизни миллиардов…

– Но это не сработало бы. У тебя слишком независимая воля, – заметила Валентина.

– Вот именно, – ответил Эндер. – Или, по крайней мере, чересчур независимая для таких созданий, как Королева Улья. Ты, кстати, обладаешь той же чертой. Успокаивает, не правда ли?