Шрифт:
Но в эту июньскую ночь западный район Чикаго страдал от адской сырости. В небе сверкали молнии, ветер шелестел листьями огромных деревьев в бесконечном тревожном шепоте.
Около десяти, легко шагая по Лексингтон-стрит, Майкл – в черной куртке поверх черной рубашки, черных брюках и такого же цвета носках и туфлях – мог бы быть принят за священника, если бы не отсутствие белого воротничка. Несмотря на изнуряющий зной и зловещую атмосферу, окрестности казались мирными: лаяла собака, стрекотали сверчки, гудели кондиционеры на окнах. Дома здесь строились в двадцатых годах двадцатого века. Это были солидные бунгало с большими дворами, бесчисленными тенистыми деревьями – в основном дубами, которые стояли как часовые.
Майкл с Анной приехали в Оак-Парк меньше двух часов назад, это напоминало возвращение домой, потому что Сатариано десять лет назад жили в этом районе. Но Анна тогда только пошла в первый класс, и ее воспоминания были смутными, а Майкл не поддерживал здесь никаких знакомств, так что никакого риска быть замеченными у них не было.
Хотя в этом районе и насчитывалось несколько резиденций гангстеров, он не был так опасен для отца и дочери, как ближайший «анклав» мафии, Ривер-Форест (где жил Тони Аккардо, когда возвращался из Палм-Спрингс). Этот район был копией старомодных торговых кварталов пятидесятых годов, до того как появились торговые пассажи. В южной части они нашли «Оак Армс» – четырехэтажную кирпичную гостиницу с постоянными жильцами, преимуществом которой была ее незаметность.
В ничем не примечательном холле Майкл заплатил портье семьдесят пять долларов и восемьдесят пять центов наличными – плата за неделю за номер на втором этаже. Отец и дочь получили ключи от маленького помещения, состоящего из спальни, гостиной со «спальной» кушеткой и кухоньки – все в коричневых, бежевых и темно-зеленых тонах, которые оформлявший помещение декоратор, видимо, считал «натуральными». Гостиница находилась в узком переулке, что очень понравилось Майклу. Выход на пожарную лестницу был рядом, между автоматами с колой и конфетами.
Отец и дочь сидели на неудобной бугристой кушетке, скрывающей сложенную постель. Майкл был в голубой футболке и бежевых брюках, Анна в оранжевом топе и коричневых джинсах, которые она надела для вождения.
Свет фонарей отражался от кирпичной стены расположенного напротив здания и проникал в комнату сквозь тонки занавески. Маленькая лампа на столике светила еле-еле и стилизованный под пергамент абажур придавал освещению желтоватый оттенок.
Майкл сказал дочери:
– Я думаю, ты должна немного отдохнуть. Может, тебе стоит еще раз принять пару маминых таблеток?
Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением:
– Зачем? У меня больше нет проблем со сном.
– Просто… завтра важный день.
– Что в нем важного?
Он пожал плечами. Отец и дочь не смотрели друг на друга.
– Завтра мы займемся главной проблемой.
– «Проблемой». Этим человеком, ты хочешь сказать… Гьянканой. Он наша главная проблема.
Майкл вдохнул, кивнул и с шумом выпустил воздух.
– Я думала, ты мне доверяешь, – сказала Анна. Ее подбородок дрожал.
– Я тебе доверяю, дорогая.
– Тогда не тяни резину.
– Что?
– Не ври мне. Ты хочешь накачать меня снотворным, как в Палм-Спрингс, и снова корчить из себя Чарлза Вронсона! Я не согласна, – я тоже в этом замешана.
Он всплеснул руками.
– Малышка, мне лучше сделать это одному.
Она скрестила руки на груди и выпятила подбородок.
– Я не могу тебя в это вмешивать – если нас поймают или… или…
– Убьют? – Она подняла брови. – А если бы вместо меня был Майк, что тогда… папа?
– Я э-э-э… не понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая.
Анна повернулась и села, скрестив ноги, лицом к нему.
– Если бы на моем месте был Майк и маму убили, ты дал бы ему чертов пистолет и сказал: «Давай, сынок. Мужчина должен быть сильным». Скажи еще, что я не права.
– Ты не права.
– Ты врешь. – И это действительно было так.
Потом Майкл произнес:
– Малышка, сейчас не время для феминистских дискуссий. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, пока…
– Ты хочешь, чтобы я наглоталась таблеток и храпела, а сам тем временем пойдешь на дело и, возможно, будешь убит, а все почему – потому что у тебя не будет поддержки, когда она тебе понадобится.
Майкл покачал головой.
– Не глупи.
Анна захлопала в ладоши.
– Подожди-ка, подожди-ка – разве я говорю не с тем человеком, который в одиннадцать лет грабил банки? И которого разыскивали в шести или семи штатах?
– Это к делу не относится.
– Относится, черт побери!Как раз в этом и дело – твойотец взял тебяс собой, сделал тебя своим напарником,доверил тебе вести ту чертову машину. А я? Я должна принять таблетку как хорошая девочка и отключиться, и, возможно, проснуться сиротой. Ни за что. Ни за что, папа.