Облокотившись на стол, Ас оказался нос к носу с ней.

–  Мы будем убирать дом и разговаривать.

–  Убирать?
– переспросила она, будто впервые слышала это слово.

Позади хозяина пробежало нечто пушистое.

–  Этот дом нужно подвергнуть санитарной обработке, а лучше - огню!

–  Начинаем!
– скомандовал Ас, поднимая ее со стула.

Едва Фиона встала, как у этого сверхпрочного стула подломилась ножка. Чтобы не упасть, девушке пришлось схватиться за первое, что попалось под руку. Под руку попался Ас. Он схватил ее и прижал к себе.

–  Извини, я… - но она не смогла закончить фразу.

Они стояли совсем близко, и в глазах Аса Фиона увидела явный интерес. Но выдать себя она не захотела. Как тогда она сможет узнать все его тайны, если его потрясающая внешность застилает ей разум? Почему, ну почему он не маленький и толстенький?!

–  Даже не мечтай!
– сказала она, отталкивая его и стараясь, чтобы он не увидел ее лица.

Но Ас увидел и почувствовал притяжение, возникшее между ними:

–  Думаю, ты та, кто…

Он замолчал, наткнувшись на суровый взгляд Фионы.

–  Ладно, мир!
– предложил он и протянул руку.

Но девушка отвернулась.

–  Послушай, ненормальные обстоятельства рождают ненормальные отношения, - сказала она.
– Мы должны думать о будущем и о тех людях, что тоже вовлечены в эту историю. И давай не дадим обстоятельствам…

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и увидела одну из типично мужских ухмылок.

–  Прекрати!
– прошипела она.

–  Ты просто обязана рассказать о своих любимых книгах, раз до сих пор живешь в вымышленном мире.

–  Отдай!
– выхватила она у него метлу.

–  Только не говори, что знаешь, как ею пользоваться, - издевался Ас.
– Это не для мисс котильон [3]. Так в какую школу ты ходила? Хотя я сам догадаюсь. Школа для юных леди имени кого-нибудь.

–  Ой!
– воскликнула Фиона, подняв облако пыли с кушетки и надеясь, что вся живность побежит в сторону Аса.
– Может, ты перестанешь стоять столбом и нальешь ведро? Надеюсь, вода тут есть?

–  С аллигаторами или без?

–  Если принесешь, то, пожалуйста, с этими зубастыми.

Ас засмеялся и вышел. Через минуту он вернулся с ведром воды, все еще улыбаясь.

–  Сначала - ты, а йотом - я. Она изобразила наивность.

–  Как экономно - принять две ванны в одной и той же воде! Традиция семьи Монтгомери?

Но он не принял вызов.

–  Ты не пойдешь в ванную, пока не начнешь, - улыбнулся Ас.

Это ее откровенно озадачило, она даже перестала подметать:

–  Начну что? Что-то еще, кроме грязной работы, которую я делаю за тебя?

–  Я хочу, чтобы ты мне рассказала о себе. Между нами есть связь, и нужно выяснить, какая. Так что поговорим о твоей жизни, а о своей я расскажу потом.

Фиона колебалась. Это могло оказаться ловушкой. Как же рассказать, толком ничего не рассказывая? И о чем ей говорить, а о чем - молчать? Надо дать ему понять, что она не будет откровенничать, пока он не выложит все о себе. И при этом добиться, чтобы он не подумал, будто она - капризный ребенок.

–  Начинай! Жизнь не так уж плоха. Начни с того, где и когда ты родилась, а потом - дальше.

Он опустил руки в пластиковое ведро - собирался мыть кухонные шкафы. Фиона молчала, и он опять взглянул на нее.

–  Подумай о Кимберли. О том, как сильно ты хочешь к ней вернуться и пообедать с ней. Или что вы там вдвоем делаете?

Нью- Йорк, Кимберли, работа, Джереми и Пятерка -все это Фиона так ясно представила, что на секунду они показались рядом. Как могло счастье смениться… вот этим - всего за пару дней?

–  Жалеешь себя?
– мягко спросил Ас, подняв одну бровь.
– Помни, чем быстрее мы выясним, кто стоит за этими событиями, тем скорее вернемся домой.

Фиона начала мести с такой яростью, что подняла столб пыли.

–  Моя мама умерла вскоре после моего рождения, и я осталась с отцом. По профессии он был картографом, поэтому ему приходилось много ездить.

Начав рассказывать, она постепенно увлеклась историей своей жизни. Ас внимательно слушал. Сначала она не заметила этого - ей казалось, что он слишком увлекся работой, но несколько раз, когда она специально себе противоречила, он ловил ее на ошибках и просил продолжать. Фиона улыбалась про себя. Ей нравилось, что кому-то небезразлична ее судьба.