– И ты так думаешь, потому что…

– Потому что на одной из фотографий этот человек, Скуали, стоит с открыткой, которая на следующем фото уже оказывается в руках девочки. Разве это не говорит о том, что именно он, а не Карло, вышел с девочкой с mercato в тот день, когда она исчезла?

– Ерунда, – ответил Фануччи. – Этот человек, Скуали… Как часто он появлялся на рынке, Торо? Только один-единственный раз, именно в тот день? А Карло и девочка бывали там многие недели подряд, si? Поэтому я говорю тебе – Карло знал этого мужчину. Карло знал, что ему надо, Карло видел девочку и придумал план, основываясь на поведении девочки, которое он, а не Роберто Скуали, тщательно изучил. Поэтому, друг мой, мы еще раз побеседуем с Карло. И узнаем от него о намерениях Скуали. До сего момента он никогда не упоминал имя Скуали при мне, но вот если я сам назову ему его… Aspetta, aspetta.

Сальваторе легко мог представить, что произойдет теперь, когда у Фануччи было имя, которое он хотел назвать Каспариа при следующем допросе. Прокурор вытащит его из тюрьмы, посадит в комнату для допросов и продержит Каспариа там без воды и пищи часов восемнадцать, или двадцать, или двадцать пять – ровно столько, сколько нужно, чтобы Карло «представил», как он и Роберто Скуали стали лучшими друзьями на почве похищения маленькой девочки. Причины этого похищения додумают уже на месте.

– Пьеро, ради Бога, – взмолился Сальваторе, – ведь в глубине души вы не верите, что Карло в этом замешан. А сейчас я пытаюсь объяснить вам это, со всеми этими подробностями о Роберто Скуали…

– Сальваторе, – сказал il Pubblico Ministero приятным голосом, – в душе я ничему такому не верю. Карло Каспариа признался. Он подписал признание без всякого принуждения. Уверяю тебя, что невиновные так не поступают. И Карло совсем не такой уж белый и пушистый.

Барбара сидела на утренней пятиминутке с головой, лопающейся от мыслей, однако умудрялась сохранять внимательное выражение лица, выслушивая бесконечное словоизвержение инспектора Стюарта. Она также смогла собраться с мыслями, когда он потребовал от нее рассказать, что было получено в результате вчерашних допросов. И неважно, что ей пришлось появиться в офисе после десяти вечера накануне, чтобы составить отчеты по всей форме и удовлетворить любопытство этого человека. По всей видимости, Стюарт все еще чувствовал себя охотником, идущим по ее следу.

«Извини, что пришлось огорчить тебя, приятель», – подумала Барбара, делая свой устный отчет. Но все-таки то, что она утерла нос Стюарту, мало ее порадовало. Поскольку сержант была полностью раздавлена тем, что услышала вчера от Дуэйна Доути в полицейском участке на Боу-роуд.

Khushi не давало ей спать все ночь. Khushi настаивало на том, чтобы она позвонила Таймулле Ажару в Италию и потребовала ответов на некоторые вопросы. Однако ее останавливало главное правило работы полицейского: не раскрывай карты в середине игры и никогда не показывай подозреваемому, что он действительно подозреваемый, когда он не думает о том, что является подозреваемым.

Однако самая мысль о том, что Ажар был подозреваемым, была для нее как кость в горле даже сейчас, во время утренней пятиминутки. Ведь Таймулла был прежде всего ее другом. Он был мужчиной, которого она довольно хорошо знала. Сама идея о том, что Ажар мог хладнокровно спланировать похищение своей собственной дочери, убивала ее. Что бы Барбара ни думала обо всем этом, те же аргументы, которые сержант приводила Дуэйну Доути, она приводила и самой себе: Ажар жил и работал в Лондоне, поэтому даже если бы ему удалось как-то организовать похищение дочери, как бы, черт возьми, он смог заполучить ее паспорт, а? Но даже если бы ему удалось каким-нибудь мистическим способом сделать ей второй паспорт и он бы вернулся с ней в Лондон, Анжелина Упман сделала бы то же самое, что уже делала, – явилась бы на его порог в компании с Лоренцо Мурой и потребовала бы назад своего ребенка.

И все-таки… Khushi. Барбара пыталась найти логическое объяснение тому, откуда Доути мог узнать детское прозвище Хадии. Она подумала, что Ажар мог мельком упомянуть его в разговоре или случайно назвать так Хадию. Но за все время, что Барбара знала его, она никогда не слышала, чтобы Таймулла употреблял это слово в разговоре с кем-нибудь, кроме самой девочки. Он никогда не называл ее так при других людях. Почему же он должен был назвать ее Khushi, когда говорил с Доути? Было очевидно, что Ажар никогда не сделал бы этого. Но тогда возникал вопрос: что же ей делать теперь, после всех обвинений Доути?

Ответ был очевиден – позвонить. Позвонить Линли, чтобы рассказать ему все, что она узнала, и спросить его совета, – или позвонить Ажару и тонко выудить из него нечто, что могло бы подтвердить или опровергнуть слова частного сыщика. Если бы Ажар был в Лондоне, Барбара могла бы наблюдать за его лицом во время этого разговора. Но его не было здесь, и Хадию все еще не нашли, и выбора у нее, как такового, не было.

Ей пришлось долго ждать подходящего момента, когда инспектор Стюарт займется чем-то другим. Барбара дозвонилась до Ажара по мобильному, но связь была очень плохая. Как объяснил ей Таймулла, он был в Альпах, и на секунду она подумала, что из-за какой-то сумасшедшей идеи он переехал в Швейцарию. Когда она воскликнула: «В Альпах?», Ажар объяснил, что здесь тоже есть Альпы. Апуанские Альпы, которые начинаются к северу от Лукки. И связь вдруг улучшилась, так как он объяснил, что вышел на небольшую площадь в одной из деревень, затерянных в горах. Таймулла рассказал ей, что прочесывает ее. Он собирался прочесывать каждую деревню на своем пути, забираясь все выше и выше в горы. Он двигался по той дороге, с которой слетела красная спортивная машина, чей водитель умер, выброшенный из машины силой удара. А внутри этой открытой машины…

В этот момент голос бедняги задрожал. Руки и ноги Барбары онемели.

– Что? – спросила она. – Что, Ажар?

– Они думают, что Хадия была с этим человеком, – сказал Таймулла. – Они приехали в дом Анжелины, сняли отпечатки пальцев и взяли образцы ДНК для… Я не знаю, для чего.

Барбара почувствовала, что он еле сдерживает рыдания.

– Ажар, Ажар…

– Я не могу просто сидеть в Лукке и ждать новостей. Они сейчас сравнят все, что нашли в машине и на ней, и узнают, но я… Слышать, что она могла быть с ним, и знать, что…