Он предложил помочь, но она не позволила. Пожалуйста, не лишай меня возможности хоть в чем-то достичь совершенства.

Томас улыбнулся, вспомнив о Хелен. Ему пришло в голову, что впервые, думая о ней, он не почувствовал острой боли.

За его спиной открылась дверь. Повернувшись, Линли увидел, как Дентон впускает в сад Барбару Хейверс. Увидев ее, инспектор взглянул на часы. Было семь двадцать восемь утра. Что она могла делать в Белгравии в это время?

Барбара прошла по лужайке к нему. Выглядела она ужасно – не только еще более опрокинутой, чем всегда, но и, казалось, проведней последнюю ночь без сна.

– Они взяли Ажара, – сказала Хейверс.

– Кто? – Томас замигал.

– Копы в Лукке. Они отобрали его паспорт. Его задержали, но он не знает за что.

– Его уже допрашивали?

– Пока нет. Ажар просто не может покинуть Италию. Он не понимает, что происходит. Я тоже не понимаю. И не знаю, что мне делать. Я не говорю по-итальянски. Я не знаю их правил. Я не знаю, что произошло. – Она сделала три шага вдоль клумбы, затем вдруг резко обернулась и сказала: – Вы можете позвонить им, сэр? Вы можете узнать, что происходит?

– Если они его задержали, то, очевидно, потому, что у них есть вопросы относительно…

– Послушайте. Хорошо. Я знаю. Что угодно. Я сказала ему, чтобы он позвонил в посольство. Я сказала ему, чтобы он нашел адвоката. Все это я ему сказала. Но я, наверное, могу сделать еще что-то. А вы знаете этих ребят, и вы говорите по-итальянски, и вы можете… – Барбара ударила кулаком по своей ладони. – Пожалуйста, сэр. Пожалуйста. Именно за этим я приехала из Чолк-фарм. Именно поэтому я не могла ждать, пока вы появитесь на работе. Пожалуйста.

– Пойдемте со мной, – сказал Томас и повел ее в дом.

В столовой он увидел, что Дентон уже накрыл еще одно место для завтрака. Линли поблагодарил его, налил две чашки кофе и предложил Барбаре угощаться яичницей и беконом.

– Уже поела, – ответила она.

– И что же?

– Шоколадное печенье и сигарета. – Хейверс взглянула на еду и добавила: – Что-нибудь более питательное вогнало бы мой организм в шок.

– Составьте мне компанию, – попросил Линли. – Мне не хочется завтракать одному.

– Сэр, пожалуйста… Мне надо, чтобы вы…

– Я все понимаю, Барбара, – твердо сказал он.

Нехотя сержант положила себе немного жареных яиц, добавила пару полосок бекона и завершила все это четырьмя грибами и тостом. Томас положил себе то же самое, а затем уселся за стол.

Кивнув на его газеты, Барбара спросила:

– Как вы только умудряетесь прочитывать три газеты каждое утро?

– Новости я узнаю из «Таймс», а их интерпретацию – из «Гардиан» и «Индепендент».

– Пытаетесь отыскать баланс в жизни?

– Мне кажется, так мудрее. Избыточное использование деепричастий в журналистике ведет, на мой взгляд, к какому-то нарушению общей картины. Я не люблю, когда мне говорят, что я должен думать, даже в завуалированной форме.

Они посмотрели в глаза друг другу. Барбара первая отвела взгляд и, взяв ложкой немного яиц, положила их на оторванный кусочек тоста. Было видно, что глотать ей нелегко.

– Прежде чем я позвоню инспектору Ло Бьянко, Барбара… – Линли подождал, пока она не посмотрит на него. – Вы ничего не хотите мне сказать? Я ничего не должен знать заранее?

Она покачала головой.

– Вы уверены? – спросил инспектор.

– Да, насколько я знаю, – ответила Хейверс.

«Ну что ж, да будет так», – подумал Линли.

Первый раз в жизни Барбара Хейверс проклинала себя за то, что не владеет иностранными языками. Хотя в ее жизни и были моменты, когда она хотела выучить иностранный язык – это было связано с желанием понять, что повар в местном индийском ресторане кричит о бараньем rogan josh [328] , вываливая его в контейнер для еды на вынос, – в остальных случаях иностранные языки ей просто не были нужны. У нее был паспорт, но Барбара никогда не ездила туда, где не говорили на английском языке. В действительности она им еще вообще ни разу не пользовалась. Он был нужен ей на тот случай, если вдруг какой-нибудь принц предложит ей провести романтический уик-энд на Средиземноморье.

И вот сейчас, слушая, как Линли говорит с инспектором Ло Бьянко, Хейверс пыталась понять хоть что-нибудь. Она внимательно прислушивалась к словам, которые казались знакомыми, и пыталась что-то прочитать по лицу Томаса. Из его слов Хейверс поняла только имена: Ажар, Лоренцо Мура, Санта Зита – черт знает, что это такое, – и Фануччи. Ей показалось, что она также услышала имя Микеланджело Ди Массимо и слова информация, больница и фабрика, непонятно по какой причине. Все, что Барбара могла узнать, это то, что можно было прочитать на лице Линли, которое, с течением беседы, становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец он сказал: «Chiaro, Salvatore. Grazie mille. Ciao», – что означало конец беседы. К этому моменту Барбара совершенно измучилась, поэтому поспешно спросила: