Она хотела пригласить с собой детектива инспектора Линли, в надежде на то, что, возможно, тот сможет как-то успокоить суперинтенданта своими логическими доводами. Но, помимо того, что Линли еще не было на работе – и где же его, черт возьми, носит, подумала Барбара, – она также вынуждена была признаться себе, что не уверена на все сто процентов, что он будет на ее стороне. Слишком много воды утекло за последние несколько недель.

Когда Доротея Гарриман повернулась от клавиатуры, услышав свое имя, Барбара сразу увидела, как изменилось выражение ее лица. Ди сразу рассмотрела майку, которую Барбаре пришлось быстро напялить, чтобы не появляться в офисе со следами рвоты на груди. И по ее лицу Хейверс могла сказать, что, хотя сама по себе надпись «Под наркозом для вашей безопасности», может быть, и понравилась секретарше, шансы того, что она совершенно не понравится Изабелле Ардери, были очень высоки. Барбара выругалась про себя. Она схватила эту майку просто потому, что та первая попалась ей под руку, а ей надо было во что бы то ни стало не опоздать на работу. Конечно, ей стоило прочитать надпись и выбрать что-нибудь более нейтральное. И вообще надо было надеть костюм. Или юбку. Или что-то другое. Но Барбара этого не сделала, и теперь, ступая на территорию Ардери, она сразу же теряла очки.

В какой-то момент Хейверс хотела предложить Ди поменяться одеждой. Идиотская мысль, подумала она. Даже представить себе эту молодую женщину в майке с такой надписью было невозможно. Поэтому Барбара просто спросила, на месте ли командир. Прежде чем Ди смогла ответить, она услышала голос Изабеллы Ардери.

– Конечно, я согласна, что им не следует одним ехать в город на поезде, – говорила суперинтендант. – Но я ведь об этом и не говорю, Боб. А почему Сандра не может приехать с ними? Я встречу их на станции. Она мне их передаст и следующим поездом вернется в Кент. А я сделаю то же самое, когда они будут уезжать.

Барбара взглянула на Ди, и та беззвучно произнесла губами: «Бывший муж». Командир обговаривала время, которое она сможет провести со своими сыновьями-близняшками, которые жили вместе с их отцом в Кенте, наслаждаясь чистым воздухом провинции. Так, по крайней мере, объясняла Ардери, когда ее спрашивали, почему дети живут не с ней. Правда, мало кто решался задать подобный вопрос. Да, по всей видимости, время для разговора Барбара выбрала неудачно, однако с этим уже ничего не поделаешь. Сержант сидела около двери в кабинет, пока не услышала, как Ардери сказала:

– Хорошо. Тогда в следующий уик-энд. Надеюсь, что теперь я уже доказала… не так ли? Пожалуйста, Боб, прислушайся к голосу разума. Ну, ты хотя бы переговоришь с Сандрой об этом? Или я могу… Да… Очень хорошо.

Завершение разговора не позволяло понять, в каком душевном состоянии Ардери ее встретит. Но выбора у Барбары не было, и она открыла дверь, после того как Ди кивком показала ей, что она может войти. Войдя, она посмотрела на лицо Изабеллы – и сразу же поняла, что разговор будет очень нелегким.

Ардери сидела, прижав руки ко рту, как живое воплощение термина «белые костяшки». Ее костяшки были действительно абсолютно белыми, и Барбара подумала, что она так сжимает кулаки, скорее всего, от ярости, поскольку при этом Изабелла делала глубокие вдохи, а глаза ее были закрыты. «Самое время сматываться», – подумала Хейверс. Но перед глазами у нее стояла Хадия. Поэтому она откашлялась и сказала:

– Командир, Ди сказала, что я могу зайти на минутку.

Ардери открыла глаза и опустила руки. Барбара увидела, как глубоко ее ногти врезались в ладони. Она догадалась, что давление командира должно зашкаливать, и пожалела, что пренебрегла успокаивающим присутствием Линли.

– В чем дело, сержант? – спросила Ардери таким тоном, что сразу стало понятно: о закончившемся разговоре лучше не упоминать.

– Мне надо ехать в Италию.

Барбара мысленно удивилась тому, как это прозвучало. Она сразу произнесла эти слова, вместо того чтобы сделать так, как она запланировала: мягко напомнить Ардери все детали этого дела и все факты, требовавшие ее присутствия в Италии, так, чтобы в конце разговора решение о ее поездке туда прозвучало как нечто само собой разумеющееся. Но она забыла об этом своем плане, как только открыла рот. Срочность диктовала свои законы.

– Что? – спросила Изабелла, хотя было видно, что она хорошо расслышала слова Барбары. Казалось, что она просто не может поверить в сказанное и, заставляя свою подчиненную повторить ее слова, хочет заставить сержанта понять, насколько нелепо они звучали.

– Мне надо ехать в Италию, командир, – повторила Барбара и добавила: – В Тоскану. В Лукку. Хадия Упман осталась там совсем одна, ее отца допрашивают в течение последних двух дней, и у него нет родственников, на которых он мог бы положиться. Я единственный человек, которому Хадия доверяет. То есть… после всего того, что случилось.

Ардери слушала ее с каменным выражением лица. Когда Барбара закончила, суперинтендант достала из ящика стола папку и положила ее перед собой. Хейверс увидела, что на папке было что-то написано, но не смогла прочитать, что. Однако она смогла оценить то количество бумаг, которые находились в папке. Это была довольно внушительная стопка, в которой, помимо документов, виднелись и газетные вырезки. Сначала Хейверс подумала, что суперинтендант хочет освежить в памяти, что произошло с Хадией, или разыскивает информацию, которая подскажет ей, что происходит с Ажаром. Но ничего этого не произошло. Вместо этого Ардери посмотрела на нее спокойным взглядом и сказала: