– Не пойдет, Барб. Я должен послать статью Родни.

– Материал у тебя будет, как только он появится у меня. Послушай меня, Митчелл. Ты сможешь присутствовать при освобождении Ажара. Ты сможешь сфотографировать, как он встретится с Хадией. Это все будет твой эксклюзив. Но тебе надо немножко подождать.

– Ну, у меня уже есть один эксклюзив, – заметил журналист.

– Попробуй использовать его, и нашим отношениям конец, Митчелл.

– Дорогая, если я его использую, то тебе тоже конец. Поэтому спроси себя, нужна ли тебе такая игра?

– Конечно, нет. Что бы ты ни думал, я не идиотка.

– Счастлив это слышать. Тогда ты понимаешь, что со своей стороны я с удовольствием дал бы тебе столько времени, сколько нужно, чтобы ты сообщила все имена, даты, кто, когда и почему. Но в моей работе время играет ключевую роль. Сроки, Барб. Именно так это называется. И меня, в отличие от тебя, сроки поджимают.

Барбара лихорадочно думала. Она понимала, какая катастрофа случится не только с ней, но и с Ажаром, если Митчелл Корсико пошлет статью, которую он накропал на основе материалов Дуэйна Доути. В этом случае ее следующей работой – и то лишь в случае колоссального везения – будет чистка мусорных ящиков в Саутэнд-он-Си [406] . А Ажару тем временем придется предстать перед судом по обвинению в похищении ребенка, или, если ему каким-то образом удастся выбраться из Италии до того, как эти обвинения будут предъявлены, ему придется посвятить следующие несколько лет своей жизни борьбе в судах против экстрадиции в Италию.

– Послушай меня, Митчелл, – сказала женщина. – Я дам тебе все, что смогу. Будет расшифровка разговоров между нашим человеком и Лоренцо Мурой. Я обещаю прислать тебе ее. Твой друг, итальянский журналист, переведет тебе ее, и…

– И я лишусь эксклюзива? Маловероятно.

– Ну хорошо, тебе ее переведет кто-то другой… Альдо Греко, адвокат Ажара… и тогда у тебя будет достаточно материала.

– Классно. Отлично. Великолепно.

«Слава богу», – подумала Барбара. Но тут Корсико добавил:

– Если я все это получу до полудня.

Он отключился, когда Барбара выкрикнула его имя. Она громко прокляла его и подумала о том, что неплохо было бы утопить свой мобильный в унитазе. Вместо этого она вышла из своей кабинки, открыла дверь – и врезалась прямо в Сальваторе.

Сальваторе не мог врать самому себе относительно сути телефонного звонка, который только что сделала Барбара Хейверс. Он слышал, как сержант произносила имя «Митчелл», и он слышал волнение в ее голосе. Но даже если бы он этого не услышал, выражение ее лица сказало бы ему, что доверять ей было большой ошибкой. Старший инспектор мельком подумал, почему это предательство так его расстроило. Он решил, что все это потому, что она была гостем в его доме, потому что она была его коллегой-полицейским и потому, что он только что защитил ее от этих отвратительных Упманов. Странно, но Ло Бьянко считал, что она у него в долгу.

Хейверс начала что-то беспорядочно объяснять, не задумываясь о том, что итальянец не понимает ни слова из того, что она говорит. Он видел, что Барбара просит его найти кого-нибудь, кто мог бы перевести ее слова. Сальваторе узнал слова чертов, проклятый, долбаный и преисподняя; кроме того, ее речь было сдобрена именами Ажар, Хадия и упоминаниями Лондона. Когда старший инспектор кивнул на ее мобильный и тихо спросил: «Parlava a un giornalista, neverro?» [407] , он увидел, что она прекрасно поняла, о чем он спросил.

– Да, да, хорошо, это был журналист, – ответила Барбара, – но вы должны попытаться понять меня потому что у него есть информация которую он получил от одного парня в Лондоне и эта информация утопит и меня и Ажара и Ажар потеряет все включая Хадию и вы должны понять ради любви к Богу что он не может потерять Хадию потому что если он потеряет ее то он потеряет все почему почему почему вы не говорите по-английски потому что мы все это могли бы обсудить и я смогла бы вам все объяснить потому что я вижу по вашему лицу что вы тоже принимаете это близко к сердцу как будто я вам его проткнула кинжалом черт побери Сальваторе черт черт черт.

Сальваторе ничего не понял, потому что для него это прозвучало как одно длинное-длинное слово. Он кивнул на дверь женского туалета, сказал «mi segua», и она пошла за ним в комнату для допросов, где ожидал своей участи Даниэле Бруно.

Ло Бьянко открыл дверь этой комнаты, но вместо того, чтобы зайти, сказал, что ему надо решить небольшую проблему, прежде чем они продолжат. Этой небольшой проблемой оказалось приглашение Барбары в другую комнату, где он попросил ее сесть, жестом указав на стул по другую сторону стола, и сказал:

– Il Suo telefonino, Barbara [408] .

Чтобы убедиться, что Хейверс правильно поняла его, он достал собственный мобильник и показал на него. Она спросила: «Почему? Почему?», это Сальваторе понял. Однако он просто повторил свою просьбу, и она отдала ему телефон. Инспектор видел: она боится, что Ло Бьянко сейчас перезвонит по последнему номеру, однако он не собирался этого делать. Он знал, кому она звонила. Но, пока старший инспектор жив, больше она звонить не будет. Сальваторе убрал ее телефон в карман. Ее вскрик не нуждался в переводе.