– Mi dispiace, Barbara. Deve aspettare qui, in questura adesso [409] , – сказал Ло Бьянко.

Он не мог позволить, чтобы она еще раз предала его в будущем. У него не было другого выхода, кроме как запереть ее в комнате, пока не будет сыграно следующее действие их маленькой драмы.

– Нет! Нет! – закричала она. – Вы должны понять, Сальваторе. У меня не было выбора. Если бы я не согласилась на сотрудничество… Вы не знаете, что есть у него в распоряжении вы не знаете что я сделала и вы не знаете как это разрушит мою жизнь и жизнь Ажара и если это случится то Хадии придется жить с этими ужасными людьми а я знаю какие они и как они относятся к Хадии ведь она им совсем не нужна и они совсем не хотят ее видеть а у нее больше никого нет потому что семья Ажара… пожалуйста пожалуйста пожалуйста.

– Mi displace, – повторил Ло Бьянко. Ему действительно было жаль.

Он тщательно запер ее в комнате и вернулся к Даниэле Бруно и Рокко Гарибальди. После стаканчика вина для снятия напряжения Бруно позвонил Лоренцо Муре с телефона с записывающим устройством. Все было очень просто. Бруно кратко сказал, что им надо встретиться. Полиция приходила в «ДАРБА Италия». Обстановка накаляется.

Мура колебался, Бруно был настойчив. Они решили встретиться в том месте, которое выбрал Сальваторе: там ничто не загораживало обзор и не препятствовало качественной записи. Через час в Парко Флувиале, там, где Мура тренирует ребятишек. Лоренцо согласился и обещал, что будет. Казалось, что, хотя он и слегка взволнован, он ничего не подозревает.

Рокко Гарибальди отправился с ними. Они с Ло Бьянко ехали в белом фургоне, который, как объяснил Сальваторе, будет стоять у летнего кафе в ста метрах от площадки, использовшейся Мурой. В это время года, в такой прекрасный день в кафе будет очень много людей. Парковка будет полна. На такой фургон, как их, никто не обратит внимания. Любой, кто его увидит, решит, что водитель просто зашел в кафе выпить чего-нибудь прохладительного.

Естественно, Даниэле Бруно поедет на своей машине и оставит ее на маленькой парковке рядом с полем. Он выйдет из машины и будет ждать за одним из двух столиков для пикников под деревьями. Сальваторе будет все время его видеть. Когда появится Лоренцо Мура, они пройдут на парковку. В этом случае за ними будет легче наблюдать из кафе. Бруно будет находиться под постоянным наблюдением, на случай, если ему придет в голову подать Муре какой-нибудь знак, что их прослушивают.

Так как Сальваторе и все остальные были совсем недалеко от Парко Флувиале, они прибыли на место через пятнадцать минут. Бруно занял свою позицию, белый фургон припарковали таким образом, чтобы Даниэле постоянно был на виду, а потом, проверив аппаратуру, провели оставшиеся сорок минут в ожидании.

Мура не появился. Прошло еще десять минут сверх оговоренного часа. Бруно встал из-за стола и стал расхаживать по площадке. В наушники Сальваторе очень хорошо слышал, как тот повторял: «Merda, merda».

Еще десять минут. Бруно заявил в микрофон, что Мура совершенно очевидно не появится. Сальваторе позвонил ему на мобильник и сказал: нет, мой друг, мы будем ждать. И они продолжили ожидание.

Мура появился с тридцатиминутным опозданием. Он заговорил первым, вылезая из машины:

– О чем это ты хочешь поговорить, о чем нельзя поговорить по телефону?

Голос его звучал резко и агрессивно, однако было видно, что пока он спокоен.

Бруно ответил, как его проинструктировали:

– Мы должны поговорить об Анжелине и о том, как она умерла, Лоренцо.

– О чем ты говоришь?

– О кишечной палочке и о том, как ты собирался ее использовать. И что ты мне об этом сказал. Мне кажется, что ты мне соврал, Лоренцо. Ты не собирался проводить никаких экспериментов в винограднике.

– И из-за этого ты пригласил меня сюда? – спросил Мура. – Ты о чем думаешь, приятель? И почему ты так нервничаешь, Даниэле? Ты потеешь, как поросенок.

Он внимательно осмотрелся, и на секунду Сальваторе показалось, что Мура смотрит прямо ему в глаза. Но было невозможно представить себе, чтобы Лоренцо видел что-то, кроме белого фургона, припаркованного среди других машин на приличном расстоянии от того места, где стоял он сам.

– Полиция приходила в «ДАРБА Италия», – сказал Бруно.

Лоренцо внимательно взглянул на него.

– Это ты мне уже говорил. И что дальше?

А дальше – ложь, о которой они договорились. Сальваторе молился, чтобы у Бруно хватило духа произнести ее:

– Кто-то видел, как я брал E. coli. Сначала он об этом даже не задумался. Он даже не был уверен, что именно видел. И ни о чем не думал, пока эта история про смерть Анжелины не появилась в «Прима воче». Но и тогда он не очень задумывался… до того момента, пока не появилась полиция.

Сначала Лоренцо ничего не сказал. Сальваторе в бинокль наблюдал за его лицом. Мура закурил сигарету и сощурил глаза от табачного дыма. Потом пальцами снял с языка несколько крошек табака. Наконец произнес:

– Даниэле, ты о чем говоришь?

– Ты знаешь о чем. Эта E. coli, это был специальный штамм… Полиция задает серьезные вопросы. Если Анжелина умерла от кишечной палочки и если ее обнаружили при вскрытии… Лоренцо, что ты сделал с бактерией, которую я тебе дал?