Наши вышеназванные кузены, опасаясь замышленных против них козней… (Сомерсетом, Томасом Торпом (Thorpe) и Уильямом Джозефом — теми, на кого сторонники Йорка пытались сложить всю вину за события), отправились в Наше присутствие, дабы объявить себя Нашими истинными вассалами, имея сопровождение больше обычного для гарантий их собственной безопасности и противостояния преступным намерениям, так как они искренне полагали, что существуют замыслы напасть на них по пути к нам и казнить… а равно и по другой причине. И для того, чтобы Мы не удивились неожиданному прибытию Наших вышеназванных кузенов, ни манере этого, и чтобы не вызвать у Нашей персоны какого-либо подозрения или недоверия, 20 мая в Ройстоне они написали письма, где говорилось об их намерениях, и перед тем как отправиться к Нам, они послали их Его высокопреосвященству отцу архиепископу Кентерберийскому, канцлеру Англии, чтобы тот показал их Нам, в подтверждение чего здесь приложены их копии. {69}

Также мы понимали, что, поскольку наши враги своими лживыми и хитроумными сетями опутали благороднейшую персону нашего названного верховного лорда и окружили его людьми, вооруженными до зубов, нам придется по прибытии в Его высочайшее присутствие иметь при себе достаточно охраны, чтобы защитить себя от коварных замыслов наших названных врагов, которые не оставляют попыток схватить нас…

…Поскольку, как мы знаем, другим лордам этой земли приказом короля было велено прибыть в его совет, недавно тайно созванный в Вестминстере, но в оном приказе наши имена не были упомянуты среди названных лордов, мы видим в этом проявленное к нам недоверие, и по той причине мы намереваемся с Божьей помощью высказаться и показать, каковы мы есть на самом деле, и заявить свою преданность и вассальный долг нашему названному верховному лорду, намереваясь всеми возможностями устранить подозрение и поклеп, которых мы не заслужили. Кроме того, мы слышим, как наши враги распускают кругом клевету и хулят нас за наше недавнее появление. Заклинаем Вас именем Господа преданностью Вашей названному верховному лорду и от нашего собственного имени увещеваем и просим Вас, чтобы Вы, будучи отцом и архиепископом английской Церкви, по нашей просьбе со всем возможным усердием осудили от имени Церкви на распятии в соборе Св. Павла на весь город Лондон и по всей этой земле, в столь строгой и богобоязненной манере, как предписывает Церковь, тех, кто замыслил причинить какой-либо вред, несчастье или ослабление наперекор процветанию и благосостоянию или нашего названного верховного лорда, или его названной земле.

Когда герцог Сомерсет и те, кто держал его сторону и находился тогда в городе Лондоне, услышали о том, что герцог Йорк и с ним многие другие лорды выдвинулись против них с силой пяти тысяч человек, он, принимая во внимание свершенное им против упомянутого герцога Йорка и учитывая свою дурную репутацию среди жителей Лондона, пришел к выводу, что ему не следует оставаться в городе Лондоне из-за опасения, что люди могут напасть на него в момент, когда тот (т. е. герцог Йорк) прибудет. По этой причине он убедил короля внезапно атаковать упомянутого герцога Йорка и других его врагов, их противников, за пределами города и торопливо собрал в упомянутый третий день после трапезы по случаю праздника Вознесения около 3500 людей, и на 2-й день мая утром [они] вышли из Лондона и расположились в двадцати милях от него, в небольшой деревне, где есть аббатство под названием Сент-Олбенс: около той деревни, меньше, чем в половину дня пути, стояли лагерем их враги. Когда те узнали о прибытии короля, то немедленно двинулись к нему; и на 22-й день упомянутого месяца, очень рано, король послал герольда к герцогу Йорку узнать причину, по которой тот прибыл туда с таким большим количеством людей, и сообщить, что это представляется королю чем-то весьма новым, чтобы он, герцог, поднялся против него, короля. Полученный ответ состоял в том, что тот никоим образом не идет против него, всегда был готов повиноваться ему, но намеревается так или иначе получить находящихся рядом с королем предателей, дабы наказать их, и что, если ему не выдадут их по доброй воле и по справедливому согласию, он предполагает в любом случае заполучить их силой. Король же ответил упомянутому герцогу Йорку, что он (т. е. король), не ведает, чтобы рядом с ним были какие-либо предатели, а герцог Йорк сам поднялся против его короны. И даже еще прежде, чем герцог Йорк получил этот ответ, перед деревней началась небольшая схватка одной стороны с другой. И таким образом, когда герцогу доставили вышеупомянутый ответ, сражение стало только еще более ожесточенным, и обе стороны с развернутыми знаменами вступили в смертельную схватку. И сразу люди герцога Йорка подошли к деревне и установили хорошую охрану на всех подступах вокруг нее, и ворвались туда с такой большой силой и натиском, что захватили и блокировали рынок оной деревни, и часть его людей оказалась в центре, и в такой манере они начали сражаться одна сторона против другой. Сражение началось утром с десятым ударом колокола, но, поскольку место было небольшое, немногие из воинов смогли там сражаться, и ситуация стала настолько чрезвычайной, что четыре телохранителя короля в его присутствии были убиты стрелами, и сам король был поражен стрелой в плечо, но она не причинила ему особого вреда. Наконец, после трех часов битвы, люди короля, видя, что дела у них плохи, раскололись на одном крыле и пустились в бегство, и герцог Сомерсет отступил на постоялый двор в надежде спастись и скрыться. Как только это заметили необузданные сторонники упомянутого герцога Йорка, то окружили вышеназванное строение. И там герцог Йорк отдал приказ вывести короля из толпы и поместить его в безопасности в аббатстве, и так это и было сделано. И в этом аббатстве также нашел убежище очень серьезно раненный тремя стрелами герцог Бэкингем. И в своем неистовстве они стали биться с Сомерсетом и его людьми, которые находились там внутри названного постоялого двора и защищались отважно.

И в конце, после того как двери были выломаны, герцог Сомерсет, видя, что у него не осталось никакой другой возможности, держал совет со своими людьми о том, как выбраться оттуда, и в результате такой попытки он и все его воины были окружены людьми герцога Йорка. И после того как некоторые из нападающих были сражены и герцог Сомерсет своей собственной рукой убил четырех, как говорят, он был сражен топором и получил столь серьезные ранения, что там и закончил свою жизнь. И все то время, пока упомянутый Сомерсет защищался в том доме, другие приверженцы, оставшиеся снаружи, продолжали бороться против таковых герцога Йорка; и там пали три лорда со стороны Сомерсета: граф Нортумберлендский, лорд Клиффорд (к великому сожалению, поскольку он был храбрый человек) и сэр Ричард Харрингтон, тоже благородный и отважный рыцарь, и многие другие джентльмены и эсквайры как с одной стороны, так и с другой, так что всего там полегло приблизительно 200 человек или около того [28] . Сражение продолжалось до двух с половиной часов пополудни, после чего люди герцога Йорка отправились к аббатству, чтобы убить герцога Бэкингема и казначея, который звался графом Уилтширским, находившихся там с королем, но упомянутый герцог Йорк не позволил этого. Он послал своего герольда к королю с сообщением, что тот должен выбрать: или передать ему этих двух лордов как пленников, или в его присутствии они будут убиты, и он еще раз подвергнет себя опасности. Поэтому король легко согласился позволить ему арестовать названных двух лордов, и тот захватил в плен герцога Бэкингема. Казначея так и не смогли найти из-за того, что он, переодевшись, бежал в одеждах монаха, и даже ныне, 27 мая, никто не знает, куда он ушел. И когда со всем этим было покончено, герцог Йорк вступил в аббатство и предстал перед королевской персоной и там, преклонив перед ним колени, умолял о прощении за все, чем он мог его оскорбить, и за опасность, которой он подверг его персону, и говорил много других добродетельных и смиренных слов, доказывая ему, что он шел не против него, но против предателей его короны. И под конец, прежде чем герцог Йорк ушел оттуда, король совершенно простил его и проявил к нему милосердие. И в этот день король, герцог Йорк и все другие лорды прибыли в Лондон, где были встречены торжественной процессией с восторгом и ликованием. И ныне никто не посмеет возразить против того, чтобы упомянутый герцог Йорк стал теперь первым после короля и правил всеми. Да благословит его Бог на праведные труды и милосердие к душам грешников. Аминь. {70}

Герцог Бак (Buk) прибыл и подтвердил под присягой, что он всенепременно будет повиноваться и следовать их линии; и так же поступят братья его, поручительством чего служит залог на значительную сумму. Граф Уилтширский послал в Палату лордов из своего поместья, называемого Петерфилд (Peterfield), письмо, желая узнать, должен ли он прибыть и находиться подле королевской персоны, как это было прежде; и если нет, то не разрешат ли ему отправиться жить в свою ирландскую вотчину и т. д. Но Палата лордов посоветовала ему прежде поступить так же, как это сделал герцог Бак, и не более; а что из этого вышло, пока еще никто не может сообщить.

Барон Дадли (Dudley) находится в Тауэре; что с ним будет дальше, ведает лишь Бог. Граф Дорсет (старший сын Сомерсета) находится в заключении с графом Уориком.

Поговаривали, что Харпер и двое других из королевской палаты сговорились заколоть герцога Йорка в покоях Короля; но этого не случилось, потому что их раскрыли.

…Сразу спешу сообщить, что король, наш верховный лорд, и все его преданные лорды пребывают в полном здравии телесном, но не все в непринужденности сердца, как мы. Что касается других удивительных вещей, то за два дня до написания этого письма в присутствии короля случилась ссора между лордами Уориком и Кромвелем, поскольку лорд Кромвель должен был оправдываться за все беспорядки и действия во время жестокого сражения при Сент-Олбенсе; лорд Уорик, прослышав про эти извинения, поспешно явился к королю и поклялся, что лорд Кромвель сказал неправду, но что именно он и был зачинщиком всего, что привело к той битве у Сент-Олбенса; и так эти два лорда Уорик и Кромвель в этот день озлобились друг на друга, что граф Шрусбери по желанию лорда Кромвеля поселил его в Сент-Джеймсском приюте, близ Мьюза (Mewes), ради его собственной безопасности.

И также все люди милорда Уорика, милорда Йорка и милорда Солсбери ходят в доспехах, вооруженные до зубов, и ежедневно отправляют к Вестминстеру баржи своих лордов, битком набитые оружием. И в день, когда писалось это письмо, судом лорда-канцлера от имени короля было сделано предписание, запрещавшее любому носить оружие или доспехи, и т. д.

Также, за день до написания этого письма, королем и обеими Палатами был выпущен законопроект, возлагавший ответственность за все несчастья на Торпа (Thorpe), Джозефа и милорда Сомерсета, и согласно которому, если в результате этих военных действий кому-либо был причинен ущерб, это необходимо предать забвению, утверждалось, что все произошедшее сделано правильно, и больше об этом упоминать никому не следует. Упомянутый законопроект вызвал сильное неудовольствие многих, однако был принят [29] . {71}