— Зина, ну хоть ты ему скажи! Кто ж рак-четверку оперирует? Он же неоперабельный онкологический больной. Зачем человека понапрасну мучить?

— Паша, тут наши с тобой мнения диаметрально противоположны. В данной ситуации я поддерживаю Дмитрия Андреевича: надо оперировать, и чем скорее, тем лучше для нас и пациента.

— Да? А не боитесь, что вляпаетесь в какое-нибудь редкостное дерьмо? Вот точно вам заявляю: зря дедка оперировать собираетесь!

— А мы дадим доктору Правдину возможность блеснуть мастерством! Вы согласны, коллега, прооперировать этого пациента?

— Конечно, почту за честь! А как же иначе? Тем более, что это мой больной, раз зачислен за десятой палатой.

— Нет, граждане хирурги, — заведующий реанимацией демонстративно становится между нами и кроватью пациента, — давайте еще раз все взвесим и хорошенько подумаем. Может, сделать ему компьютерную томографию брюшной полости?

— У вас в больнице имеется КТ? — оживляюсь я. — Так в чем тогда проблема? Давайте выполним КТ брюшной полости, это не займет много времени — от силы полчаса, но тогда мы уже точно будем знать, на что идем.

— Да рак тут! — продолжает кипятиться Пал Палыч. — Какой к черту холецистит? Вы хоть на анализы его гляньте.

— Пал Палыч, я изучил его анализы самым подробным образом, они-то как раз и подсказывают, что у пациента прогрессирует сильнейшее воспаление. Это один из косвенных признаков воспаления желчного пузыря.

— Это и при распаде опухоли будет, — не сдается Мокрецов.

— Паша, я понимаю, что тебе не очень хочется давать наркоз пожилому, насквозь больному человеку, да после возиться с ним, выхаживать его, — поддерживает меня Зинаида Карповна, — но оперировать все же придется. Мы не вправе отнять у человека последний шанс на выздоровление.

— Пал Палыч, вы меня извините, но мы — хирурги — ставим показания к операции, — как можно тактичней напоминаю я, — а дело анестезиолога только дать наркоз и лечить пациента после операции у себя в реанимации, совместно с нами.

— Да не переживет он наркоза! — опять идет в атаку доктор Мокрецов. — Он у нас на вводном наркозе умрет!

— Не у нас, а у вас, — поправляет его Зинаида Карповна. — Разумеется, больной сложный, он перенес инсульт, но это меркнет перед прогрессирующим холециститом. Паша, он погибнет от перитонита! Нужно испробовать последнюю возможность! Я за операцию двумя руками! Рассчитайте дозу препаратов, подготовьте его, повторите анализы! Ну, мне вас учить, как давать наркоз в таких случаях?

— А вдруг родственники не согласны на операцию? Он же не в состоянии подписать согласие. Нужно родственников искать! — не унимается Пал Палыч.

— Если идет речь о жизни пациента, то необязательно ждать согласия родственников, — подключаюсь я к разговору. — Достаточно консилиума в составе трех врачей. Нас с Зинаидой Карповной уже двое, причем она — заведующая хирургическим отделением. Слово за вами, Пал Палыч.

— А я вот свою подпись не поставлю!

— Что за новости, Пал Палыч? — поднимает брови доктор Васильева. — На каком основании?

— На том основании, что у больного рак толстой кишки четвертой стадии, а вы его собрались оперировать по поводу холецистита.

— Пал Палыч, — снова говорю я, — смею напомнить, что рак — это опухоль. И если бы она выросла до таких размеров, то уже образовалась бы кишечная непроходимость со всеми сопутствующими осложнениями. А мы этого не видим.

— Ну и слава богу! Получается, рак протекает без кишечной непроходимости, значит, растет не в просвет кишки, а наружу! И все, хватит меня агитировать! Делайте КТ. Если исключите рак — пожалуйста, подпишусь где угодно и дам наркоз! И всё на этом!

— Томограф? Конечно, работает! — печально отвечает на мой вопрос молоденькая девушка-врач, отвечающая за работу этого прибора.

— Отлично! — радуюсь я. — Нам бы посмотреть больного с подозрением на воспаление желчного пузыря.

— А почему не хотите сделать УЗИ?

— Делали уже. Очень скверно видно, специалист — молодой парень, пока еще плохо разбирается. А нам необходимо исключить опухоль правой половины ободочной кишки, по УЗИ он ее не видит. Поможете?

— Я тоже пока не очень в животах разбираюсь. Вот голову еще могу посмотреть…

— Нет, спасибо, голову нам не надо, нам бы живот изолировано глянуть.

— Простите, — девушка опускает взор, — я только три месяца здесь работаю. Я же чистый рентгенолог. Компьютер у нас в больнице только полгода установили, и на нем еще никто толком и не работал. Я проучилась в Петрозаводске только по голове и шее. Говорила главному врачу, что и живот, и все остальное нужно отдельно учиться смотреть, обещал еще раз отправить на учебу. Если вы разбираетесь, то давайте посмотрим вместе.