Так прошло два дня, а на третий грянул гром и разразился скандал местного масштаба.

— Григорий Петрович, — рано утром в среду в ординаторскую буквально врывается заплаканная старшая медсестра. — Ой, горе-то какое! Вы слыхали?

— У нас отменили льготы? — с улыбочкой спрашивает Григорий.

— Хуже! У нас урезали зарплату!

— Что значит урезали? — меняется в лице молодой хирург. — Говорите ясней!

— На пятьдесят процентов! — выдает Ульяна Дмитриевна и с размаху плюхается на диван.

— Да не тяните вы резину!

— Все очень просто. Зиночка не сдала вовремя истории болезни за прошлый месяц, позапрошлый и черт его знает еще какие месяцы. Раньше Михал Михалыч как-то умудрялся решать этот вопрос, а теперь не вышло. Они говорят: нет историй, нет и денег!

— Вы серьезно? — багровеет молодой хирург.

— Серьезней некуда! Только что встретила Михал Михалыча, он говорит, что хирургия получит за июль половину зарплаты, и это только начало!

— Не имеют права! — Григорий даже хрустит пальцами в кулаках. — Верно, Дмитрий Андреевич?

— Неверно. Та часть зарплаты, которая формируется из фондов страховых компаний, может быть не выплачена. За что формально вам платить?

— Как это за что? Мы больных лечили, оперировали, писали истории, сдавали на проверку заведующей всегда вовремя! Мы свою работу выполнили! За что нас лишать денег?

— Де-факто все верно. А де-юре — истории болезни не сданы страховым компаниям. За что они станут деньги вам платить? Платят за выполненную работу, а вы, получается, ее не выполнили!

— Да как же так! — всплескивает руками Ульяна Дмитриевна. — Что же нам теперь делать?

— А как у вас в Питере в таких ситуациях поступали? — подступает ко мне Григорий Петрович.

— У нас? У нас таких ситуаций никогда не было. И быть не может. Если врач на три дня задержит выписную историю, пиши пропало! Такому врачу сразу укажут на дверь. У нас все сдают документы день в день, в крайнем случае на следующий!

— Должен же быть какой-то выход. — Ульяна Дмитриевна принимается нервно ходить взад-вперед. — Дмитрий Андреевич, что вы можете нам посоветовать?

— Единственное, что можно предпринять в этой ситуации, — сходить к Михал Михалычу и упросить его повременить с репрессиями. Скажите, мол, это в последний раз и больше такое не повторится. А Зинаида Карповна обязана, кровь из носу, сегодня же сдать все задолженности по историям болезней.

— Это невозможно! — скрипнул зубами Григорий.

— Отчего же?

— У нее там под сотню историй, месяц нужно разгребать…

— Сейчас Зиночка придет, и мы все ей выскажем! Сама виновата — пускай сама и разгребает. Коллектив не должен страдать! Верно?

— Конечно! — соглашаюсь я. — Хотите, я с Михал Михалычем переговорю?

— Не надо. Пускай Зина сама идет к нему и договаривается обо всем.

К девяти часам хирургическое отделение гудит, словно растревоженный улей. Неприятная новость задела всех сотрудников, и теперь все только и ждут прихода заведующей. Доктор Васильева появляется на работе без пяти девять. На ее спокойном лице — легкая улыбка. Поздоровавшись со всеми, кто столпился возле ее кабинета, она как ни в чем не бывало уходит за дверь.

— Проходим на планерку! — раздается ровно через пять минут энергичный голос. — Чего там все столпились? Давайте, давайте! Смелее!

— Вот именно, смелее! — легонько подталкивает замершего Григория Петровича старшая медсестра. — Не тушуйтесь, доктор. Действуйте, как условились!

— Я все помню, — шепотом отвечает молодой хирург.

— Если вопросов больше нет, расходимся по своим местам! — в мажорном настроении завершает утреннее совещание заведующая. — Что замерли? Все идут работать!

— Зинаида Карповна, а вы ничего не желаете нам сказать? — наконец говорит Григорий Петрович.

— А что я должна вам сказать?

— По вашей милости нас лишили половины зарплаты!

— Не понимаю, о чем речь. — Васильева сурово смотрит на говорившего.

— Все вы понимаете, — подает голос старшая медсестра. — Вы не сдали вовремя истории болезни, теперь страховые кампании отказываются перечислять нам заработанные деньги. Мы свою часть работы выполнили добросовестно, а вы почему-то нет!