Случай и на самом деле оказывается феноменальным. Лично я встречаю такое заболевание лишь второй раз в жизни. У пациента оказалась… флегмона задней стенки желудка. Проще говоря, нагноилась та часть желудка, что обращена к позвоночнику и прикрывает поджелудочную железу. Образовался солидный гнойник объемом больше литра, причем природа умудрилась так отгородить его от остальных органов живота и забрюшинного пространства, что до поры до времени гнойник проявлялся только незначительными болями под ложечкой и повышением температуры. Как правило, такая патология заканчивается смертью пациента и диагностируется уже на вскрытиях.

В сложившейся ситуации, чтоб спасти жизнь пациента, пришлось выполнить сложную операцию: удалить весь желудок, а затем сшить оставшийся пищевод с тонкой кишкой. И то не факт, что это поможет. Увы, выбора не остается: приходится включиться в операцию и принять в ней деятельное участие.

Операция протекает тяжело: воспаленный желудок, пропитанный гноем, буквально расползается у меня в руках. Возникает значимое кровотечение. Лишь самообладание хирургов и слаженное взаимодействие с анестезиологами помогли нам не потерять больного. За операцию, которая продолжалась почти пять часов, мы переливаем около семи литров крови и кровезаменителей. Все это сопровождается величайшим напряжением и требует огромной самоотдачи, все это время мы стоим согнувшись, практически не распрямляя спины. Лишь наложив последний шов на кожу, я понимаю, как смертельно устал.

Умаялся не только я, но и все сотрудники, участвовавшие в операции. Однако цель достигнута: операция прошла успешно, и у больного со смертельным заболеванием появился шанс встать на ноги. После этого я отслеживал его судьбу: ежедневно звонил докторам в Карельск и корректировал лечение. Больной не сразу, но выздоровел. Послеоперационный период осложнился лишь нагноением срединной раны, которая потом зажила. Но это уже была мелочь по сравнению с тем, что мы совершили. Летальность у прооперированных пациентов с флегмонами желудка даже в специализированных клиниках остается очень высокой.

Когда мы выходим из операционной и спускаемся в отделение, там почти никого нет. Дневной персонал разошелся по домам, так и не дождавшись конца операции. Осталась только дежурная смена, скучающие старшая медсестра и перевязочная медсестра Надя Багрова со своей неразлучной санитаркой Тоней. Проводы получаются какими-то скомканными, да и я так уморился в операционной, что уже не хочется никакого праздника. Однако Иван Ильич и Григорий другого мнения и настроены по-боевому:

— Дмитрий Андреевич, не раздумывайте, просим к столу! Не отказывайте в любезности! Девушки постарались на славу: накрыли очень приличный стол!

— Да, доктор, некрасиво как-то получается: вы тут накупили разных деликатесов, потратились, мы приготовили, тоже старались, а вы вдруг отказываетесь от проводин! — уговаривает Ульяна Дмитриевна. — Я даже домой вовремя не пошла из-за вас.

— Хорошо, хорошо! — улыбаюсь я. — Раз мероприятие не отменяется, то я с вами.

Мы расселись за сдвинутыми столами прямо в буфете. Сервировка оказалась отменной, но слишком обильной: ведь предполагалось большее число участников банкета, а нам пришлось поедать блюда неполным составом.

Как водится, начинаем с тостов. Наливаем дамам шампанского, себе коньяку, и я первым делом благодарю всех присутствующих за плодотворное сотрудничество. Отмечаю, что мне было очень приятно здесь работать. Намекаю, что даже ложка дегтя (имеется в виду Зинаида Карповна) не испортила ту бочку великолепных впечатлений, что я получил от работы в карельской ЦРБ. Все присутствующие улыбаются, но как-то напряженно на меня посматривают. Я не придаю особого значения этим взглядам, молодцевато чокаюсь со всеми подряд и лихо опрокидываю рюмку коньяку. Все следуют моему примеру, кроме Ивана Ильича: он совсем не употребляет спиртного.

— Ух-х! — проносится за столом. — Молодец, Дмитрий Андреевич! Вот это по-нашему! Вот это по-хирургически!

— Что такое? — поднимаю я взгляд, отрываясь от вкуснейшего салата «Оливье».

— А давайте по второй, — хитро подмигивает старшая сестра, — а там мы вам скажем, что к чему.

Следом поднимается Григорий и произносит встречную речь, где признает пользу, которую я принес своим внезапным приездом, и с жаром просит вернуться назад.

— Пока не знаю, — сухо отвечаю я, утирая бумажной салфеткой влажные от коньяка губы. — Честно сказать, я так и не решил, как поступить с переездом! — Я так и не смог сказать правду, жаль было разочаровывать этих прекрасных и добрых людей. Они так рассчитывают, что я обязательно вернусь к ним и возглавлю отделение, что язык не поворачивается разубедить в обратном. Снова гул одобрения раздается среди сотрапезников.

— Что-то не так?

— Все так, Дмитрий Андреевич, — широко улыбаясь, говорит Ульяна Дмитриевна. — Теперь все так!

— Никак не пойму, что вы все на меня так смотрите? — оглядываю я себя со всех сторон. — Скажите, что случилось? Вы меня прямо поедом едите!

— Да вы не обижайтесь, — отзывается со своего места слегка раскрасневшаяся от шампанского санитарка Тоня. — Про вас, Дмитрий Андреевич, ходил нехороший слушок, что вы, мол, алкоголик со стажем, «подшиты», оттого и не пьете.