Когда я читаю эти письма, первое, что приходит в голову: не я изобрела стратегии, описанные в книге. Очень важно понимать: идеи, изложенные в книге, помогают женщинам, но они принадлежат не мне одной. Я выслушала сотни женщин, рассказывавших свои истории и объяснявших, каким образом они справляются со стыдом. Я изучила их опыт, проанализировала его и сформулировала основные положения. Чтобы лучше разобраться в вопросе, я прочитала работы множества различных клиницистов и исследователей. Их мысли, процитированные мной в книге (на которые я ссылаюсь в примечаниях), сделали возможным написание моей работы. Письма, приведенные здесь, только подтверждают то, чему я научилась в курсе культуры отношений: мы можем излечиться только во взаимоотношениях с другими. Теория культуры отношений возникла в Стоун-центре колледжа Уэллсли, в ходе работы целого коллектива авторов. В книге «Целительная связь» («The Healing Connection: How Women Form Relationships in Therapy and in Life») Джин Бейкер Миллер и Ирен Стайвер пишут: «Если внимательно посмотреть на жизнь женщины, не пытаясь втиснуть наши наблюдения в существующие рамки, мы обнаружим, что главная черта, вокруг которой организуется развитие женщины, – это внутреннее ощущение связи с другими людьми. Слушая рассказы женщин о своей жизни и серьезно анализируя их, мы нашли, что, в противоположность доминирующим сейчас моделям развития, которые предполагают обособление, самоощущение женщины и ее чувство собственного достоинства чаще всего коренятся в способности создавать и поддерживать отношения».

Потребность в связи и стремление использовать стратегии стыдоустойчивости – наши внутренние свойства. И, как подчеркивает в своем письме Барбара, иногда мы утопаем в омуте стыда и нас нужно спасать, а иногда мы сами можем бросить утопающему спасательный круг.

Есть, конечно, реальные различия, которые нас всячески разъединяют, но в конце концов мы скорее похожи, чем различны. Нам всем нужно чувствовать, что нас принимают, ценят и одобряют. Когда нас отвергают, недооценивают и считают недостойными, нам стыдно. Можно написать письмо, не важно, длинное или короткое, и прислать его по электронной почте. Пишут молодые девушки и опытные специалисты. Суть их сообщений одна: им важно почувствовать, что переживания, которые заставляют их чувствовать себя одинокими, на самом деле свойственны всем.

Не важно, кто мы, как мы воспитаны и во что верим, все мы ведем тайную, молчаливую борьбу с предубеждениями: «я недостаточно хорошая», «недостаточно имею» и «не вполне принадлежу». Когда мы находим в себе храбрость, чтобы поделиться нашими переживаниями, и сочувствие, чтобы выслушать переживания других, мы вытаскиваем стыд наружу и прерываем молчание. Вот три женщины, которые смогли превратить переживание стыда в налаживание связи.

• Я забеременела в шестнадцать. У меня всегда были нерегулярные месячные, поэтому я не знала о беременности до трех месяцев. Сказала только своей сестре, даже парню не сообщила. Через неделю после того, как я поняла, что беременна, у меня случился выкидыш. Это было очень страшно. Моя сестра отвезла меня к доктору. По дороге домой сестра сказала, что выкидыш в моем случае – лучший выход из положения. Это случилось двадцать пять лет назад, и с тех пор я каждый год отмечаю день, который мог бы быть днем рождения моего ребенка. Я знала, что мне нельзя горевать об этом, потому что никто не знал, что я была беременна. Я стыдилась не только того, что «залетела», но и того, что нельзя было горевать. Теперь, когда я вижу, что кто-то стыдится своего горя, я говорю ему, как важно кому-то рассказать об этом и выговориться. Я говорю это дочерям, друзьям, племянницам – всем, если вижу, что человек боится горевать. Каждый имеет право на печаль и горе.

• Жена моего отца младше меня, а новый мамин парень был женат шесть раз. Вот такая у меня смешная семья. Считается, что нам все это нравится и что «это по идее нормально», потому что у всех семей свои тараканы. Но это верно только в том случае, если другие люди вокруг тебя тоже спокойно рассказывают о своих семейных тараканах. А если вокруг тебя люди, которые притворяются, что их семьи воплощенное совершенство, то все получается не так уж и радужно. А если честно, то это очень стыдно, потому что по твоей безумной семейке судят и тебя. Чтобы избежать дискуссии, начинаешь говорить о чем-нибудь еще. Когда при мне кто-нибудь признается в каких-то семейных «тараканах», а кто-то другой начинает его осуждать и говорить всякие гадости, я вмешиваюсь и рассказываю про свою семью. Если бы мы все говорили правду, никто не думал бы, что только у него семейство чокнутое. Я стараюсь помочь людям в такой ситуации, потому что знаю, что это такое. Ты как будто застываешь в своем одиночестве.

• Я думаю, что не знать правды о чем-то – это очень стыдно. Особенно когда ты растешь и думаешь о чем-то совсем не так, как есть на самом деле, или же получаешь неверную информацию. Когда я росла, я думала, что от тампона можно забеременеть и что если мастурбировать, то станешь порнозвездой. Я даже не помню, откуда эта чушь взялась в моей голове, но я целый год не пользовалась тампонами. Когда подруги меня спрашивали, почему я подкладываю прокладки, я им ничего не могла сказать, потому что не была уверена, что про беременность – это правда. И родителей я не могла спросить. Наконец я увидела тампон в сумочке у нашей няни и задала ей этот вопрос. Она только рассмеялась и рассказала мне все о месячных, сексе и парнях. Родители и не подозревают, насколько неверные сведения могут портить жизнь их детям. Когда ребята спрашивают меня о чем-то или даже утверждают что-то неправильное, я рассказываю им все, что они хотят знать. Вспоминаю себя и стараюсь избавить их мучений.

Если мы не будем протягивать руку другим, мы оставим их наедине с их стыдом, который любит тайну и молчание и только растет от них. С помощью стыда мы не можем заставить людей меняться, мы ничего не выиграем от их стыда. А вот разделенная эмпатия – другое дело. Ведь мы тянемся к людям не для того, чтобы их «исправить» или «спасти». Мы хотим им помочь, усилив их – и свою – сеть связей.

Это повышает нашу устойчивость к стыду, потому что мы:

• рассказываем нашу историю;

• инициируем изменение.

Если же мы не пытаемся войти в контакт с человеком, мы подпитываем наш собственный стыд и создаем изоляцию, потому что мы:

• отделяемся;

• разобщаем.

Одно из преимуществ того, что мы делимся своей историей, – переживание «смеха узнавания». Я определяю «смех узнавания» как такой смех, который возникает в результате осознания универсальности наших разделенных переживаний, как положительных, так и отрицательных. Он воплощает облегчение и ту связь, которая возникает между нами, когда мы понимаем, как важно поделиться своим стыдом. Надеюсь, если вы смеялись, когда читали историю про печенье, вы смеялись вместе со мной, а не надо мной. Это и есть понимающий смех.

«Смех узнавания» – это не такой смех, который использует юмор в качестве самоосуждения или для того, чтобы отвлечься от неприятных моментов. Это не болезненный смех, за которым мы порой прячемся. «Смех узнавания» вскрывает абсурдность ожиданий, сплетающих паутину стыда, и показывает нам иронию того, что мы верим в свое одиночество, попадая в эту западню. Когда я думаю о «смехе узнавания», то вспоминаю большую работу, проделанную Эрмой Бомбек, и ядовитый юмор Cathy, комиксов Кэти Гайсвайт [8] . Их творчество, посвященное материнству и жизни без мужа, говорит о наших уязвимых местах, заставляя нас смеяться и чувствовать себя нормальными людьми. Есть нечто трогательное, возвышенное и очень важное в том, чтобы делиться «смехом узнавания» с людьми, которые понимают наши трудности. Мое любимое определение смеха дала замечательная писательница Энн Ламотт. Она однажды сказала, что смех – это «святость, которая искрится и фонтанирует» [29].