Первый опыт борьбы ВРО с советской агентурой оказался неудачным. Контрразведчики не смогли выявить красного разведчика Ф.А. Миллера в Олонецкой губернии, предотвратить утечку сведений о численности прибывающих на Север войск интервентов в штаб северо-восточного участка завесы [224] .

По мнению исследователя А.А. Иванова, причиной низкой результативности работы контрразведки в первые месяцы войны являлось недофинансирование, поскольку в октябре 1918 года «оклады агентам по информации» еще только разрабатывались [225] .

Еще одной причиной следует назвать болтливость военнослужащих. В подтверждение приведем выдержку из приказа генерала В.В. Марушевского от 26 марта 1919 года: «Военнослужащие болтают. В этом повинны как солдаты, так и офицеры, и преимущественно военнослужащие в штабах и тыловых учреждениях. Прошу одуматься и бросить болтать языком. Болтовня вредит возрождающейся армии и способствует противнику, и пусть каждый болтун знает, что я буду брать его именно с этой стороны, а при строгости законов военного времени ему нечего рассчитывать на безнаказанность или пощаду. Имею ряд достоверных фактов, что военнослужащие посвящают в вверенные им служебные вопросы своих жен и родственников. Требую прекратить болтовню раз и навсегда» [226] .

Чего было ожидать от армейских офицеров и солдат, когда даже сотрудники контрразведки уличались в разглашении секретных сведений. «До моего сведения дошло, что некоторые служащие вверенной мне службы болтают полученные но службе сведения, — фиксировал случаи разглашения секретной информации М.К. Рындин. — Требую прекратить болтовню, в противном случае виновных без сожаления предам суду» [227] .

Для улучшения противодействия советской разведке белые предприняли ряд мер. В частности, на большинстве дорог были установлены кордоны с численностью до шести человек на каждом для воспрепятствования перехода агентуры через линию фронта [228] . Однако таким образом белые не смогли полностью поставить заслон проникновению агентуры красных. Некоторых красных разведчиков ВРС удалось выявить как с помощью секретной агентуры, так и благодаря поддержке правоохранительных органов и представителей общественных организаций.

ВРС перехватила инструкцию Особого отдела разведчикам, работавшим на фронте и в тылу, в которой был приведен перечень сведений, интересовавших советскую разведку. В мае — июне 1919 года ВРС смогла скрыть от командования 6-й армии прибытие в Архангельск двух британских бригад [229] .

С помощью военной цензуры удалось вскрыть разведывательную деятельность коменданта 5-го Северного стрелкового полка А. Бровкова и солдата П.К. Телова [230] . По мнению мурманского историка А.А. Иванова, успехи военной цензуры на поприще борьбы с советским шпионажем были эпизодическими, «суммарная эффективность цензорской службы оставляла желать лучшего» [231] .

На Северо-Западе России белогвардейские спецслужбы, впрочем, как правительство и армия, находились в полной зависимости от интервентов, поэтому говорить о противодействии шпионажу союзников не приходится. В силу того что документы контрразведки армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича оказались уничтоженными, не представляется возможным даже фрагментарно отразить данный вопрос в настоящем исследовании. Лишь из приказа по Северо-Западной армии № 271 от 19 октября 1919 года стало известно, что заведующего гаражом главного начальника снабжения Северо-Западного фронта А. Садыкера предали военному суду по обвинению в передаче красным сведений о деятельности белогвардейских организаций в Финляндии и пропаганде большевизма [232] .

Военный чекист Н.С. Микулин сумел внедриться в штаб генерала Н.Н. Юденича и передавал оттуда ценную информацию. В сентябре 1919 года он был сожжен белыми в паровозной топке на ст. Ямбург [233] . Существуют и другие версии гибели девятнадцатилетнего разведчика, однако причастность к ней белогвардейской контрразведки не просматривается [234] .

Анализ литературы и источников дает основание заключить, что и Советская Россия, и интервенты вели разведывательно-подрывную деятельность против Белого движения всеми находящимися в их распоряжении силами и средствами. Наряду со спецслужбами к ней привлекались другие государственные учреждения, а также организации политического, коммерческого и религиозного толка. Такая система позволяла собирать сведения различного характера и вести подрывную работу, направленную на разрушение потенциала белогвардейских государственных образований. Сопутствующими тому факторами явились недовольство значительной части населения социально-экономической политикой белогвардейских режимов, слабость власти, коррупция государственного аппарата, низкий уровень воинской дисциплины в армии, негативное отношение офицеров и нижних чинов к органам безопасности.

Борьба со шпионажем велась не системно и целенаправленно, а носила эпизодический характер и заключалась в основном в агентурном сопровождении. Случаи арестов и последующего предания суду были редкостью и относились в большей степени к большевистским разведчикам. Представляется, что причинами такого положения дел были следующие.

Во-первых, белогвардейские спецслужбы противодействовали разведывательно-подрывной деятельности большевиков и интервентов в одиночку. Высшее военно-политическое руководство считало, что обеспечение внешней безопасности режимов являлось прерогативой лишь контрразведки. Между тем уже в то время характерным примером тому являлась Советская Россия, где складывалась система безопасности, составными частями которой являлись органы государственной власти и партийно-политический аппарат, а спецслужбы находились в верхней части такой «пирамиды».

Во-вторых, по своим силам и средствам, кадровому потенциалу белогвардейские контрразведывательные органы уступали спецслужбам зарубежных стран, а в конце войны — и советским.

В-третьих, контрразведывательные органы антибольшевистских режимов в основном сконцентрировали свои усилия на политическом сыске, считая контршпионаж второстепенным делом. Здесь свою роль, по мнению автора, сыграло Положение о контрразведывательной службе, принятое в 1917 году после разгона Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов и поэтому предписывающее контрразведке заниматься политическим сыском. Этот документ лег в основу Временных положений о контрразведке, утвержденных в годы Гражданской войны. Однако новое положение четко не определяло круг полномочий контрразведки в борьбе с государственными преступлениями, что приводило к дублированию функций спецслужб и созданных органов политического сыска. В результате контрразведке пришлось распылять свои незначительные силы, что негативно сказалось на обеспечении государственных образований и армий.