В первой половине 1919 года отмечалось обострение взаимоотношений между казачеством и крестьянами-переселенцами, высказывавшими свое недовольство привилегированным положением казачества, его обеспеченностью землей. Сначала появились требования «уравнять казаков с крестьянами», затем, в случае неисполнения этих требований, повстанцы грозили «перерезать всех казаков и офицеров», одновременно участились случаи погромов казачьих станиц [478] .

Управляющий Иркутской губернии П.Д. Яковлев в апреле

1919 года доносил в Омск: «За последнее время настроение широких слоев сельского и особенно городского общества повышается, разрыв правительства с народом углубляется все больше и больше… Недовольство правительственной политикой чувствуется во всех слоях населения. Деревню возмущают налоги и отсутствие товаров». Губернатор сообщал о массовом дезертирстве из армии и о том, что следующие за дезертирами военные отряды «не столько ловят дезертиров, сколько возмущают деревню своими насилиями». Губернатор заключал: «Вражда эта, видимо, растет не только в Иркутской губернии, но и по всей территории Сибири, и недалеко то время, когда она может вылиться в открытую борьбу с Омском» [479] .

Контрразведчики докладывали о бесчинствах отрядов особого назначения, терроризировавших население насилиями, грабежами и пьянством, чем вызывали недовольство крестьянства [480] . Были недовольны крестьяне и действиями милиции, которая отнимала у них деньги [481] .

Как свидетельствуют архивные документы, иногда население жаловалось милиции на произвол агентов контрразведки, что приводило к трениям между двумя структурами. Для оздоровления обстановки начальник милиции Тюменского уезда В. Островский считал необходимым проведение строгого расследования правонарушений, чинимых контрразведкой [482] .

Противодействие нарушениям со стороны правоохранительных органов носило единичный характер. В частности, подпоручик Терров, обер-офицер отряда особого назначения Акмолинской области, насильно реквизировавший масло в артели и продавший продукт частному лицу, был заключен под стражу [483] .

Страдавшие от произвола жители деревень нуждались в защите и ходатайствовали перед властями о наведении порядка. Например, в телеграмме от 16 селений Минусинского уезда крестьяне требовали от правительства «остановить присылку карательных отрядов, принять их справедливые народные требования, не действовать силой, а мирным путем, не смешивать с большевизмом, в противном случае народ будет стоять за свои права» [484] .

Но власть оказалась бессильной, поскольку ее отдельные представители, люди, явно по своим морально-деловым качествам не соответствовавшие занимаемым должностям, сами нарушали правопорядок и уж тем более не вникали в проблемы крестьян. Бездействие местных чиновников вызывало у жителей недовольство властью, «…оно (крестьянство. — Авт.) еще не вполне верит в прочность государственной власти, да это и понятно, так как власть эта изредка появляется в деревне в лице какого-нибудь карательного отряда или пьяного милиционера, которые на оных чинят не всегда справедливый суд и расправу и так же неожиданно исчезают, как и появляются», — свидетельствует одна из белогвардейских сводок.

Контрразведкой обращалось внимание и на неосведомленность сельского населения о целях и задачах правительства, и на отсутствие какой-либо информации о нем в отдаленных районах [485] .

Начальник Семипалатинского отделения подпоручик Ханжин, собрав важные сведения о причинах возникновения восстания в Алтайской губернии, докладывал руководству о необходимости «обратить серьезное внимание на местный административный аппарат», поскольку «действия местных властей, с одной стороны, вызывали раздражение населения превышением данной им власти, с другой стороны, обнаружено было бездействие власти, равно ничего не было предпринято для предупреждения и пресечения возможности возникновения вооруженного восстания» [486] .

Командование было озабочено тем, что недовольством крестьянства политикой властей воспользуются в своих целях большевистские агитаторы, которые, по словам генерал-квартирмейстера штаба Иркутского военного округа, «усиленно работают» [487] .

Проведя обширную агентурную работу в сельской местности, колчаковские спецслужбы располагали полной информацией о причинах недовольства крестьянства, в связи с чем докладывали руководству о необходимости проведения мероприятий, направленных на нормализацию обстановки в деревнях.

Их предложения сводились к следующему. Во-первых, к укреплению власти на местах, которая бы оказалась в состоянии решать возникшие проблемы крестьян. Во-вторых, в проведении среди сельского населения широкого информирования о политике правительства.

Выдвигая свои предложения, руководители органов безопасности справедливо отмечали, что устранение этих недостатков «не входит в компетенцию контрразведывательных учреждений» [488] .

Пожалуй, иного мнения о «компетенции контрразведывательных учреждений» придерживались белогвардейские генералы. Не будучи крупными государственными деятелями и политиками, они имели самые общие представления о функциях органов безопасности, наивно полагая с их помощью полностью разрешить кризисные ситуации. Заметим, что подобную точку зрения разделяла власть предержащая во все времена, как до, так и после Гражданской войны.