Наше место в этом параде было сразу за зебрами. Я медленно тащился в ожидании худшего. С самого начала шествия эти пестромордые африканские непарнокопытные высокомерно гадили прямо нам под ноги. Чтобы не вляпаться в исходящие паром кучи, приходилось каждый раз отпрыгивать в сторону. Я постепенно терял самообладание, и, надо признаться, наступил момент, когда я стал неуправляемым. Обезумевший, я забыл о том, что Кинко держит меня на поводке, и рванул вперед, чтобы искусать щиколотки этим аборигенам. Рвался изо всех сил, выкручивая поводком руки Кинко до тех пор, пока не начал задыхаться сам.

Пришлось сделать не один дубль (не только по моей вине, я лишь поспособствовал), и все время эти травоядные вели себя отвратительно, выводили меня из себя. Я не мог справиться с одолевавшей меня яростью, на которую имел полное право. Зуб за зуб! Наш конфликт достиг такого масштаба, что все попытки успокоить меня были обречены на провал.

Мы с Омаром в костюмах, не гармонирующих с моей утонченной внешностью

Закончилось тем, что нас с зебрами пришлось разделить. Теперь мы с Кинко шествовали позади жирафа Стенли, что вполне меня устраивало. Ноги Стенли были очень длинными, поэтому мне стало гораздо удобнее наблюдать за всем действием. Кроме того, у Стенли были хорошие манеры, никакой вонючей кучи я не опасался.

Раз уж я сейчас пребываю в таком душевном состоянии, которое располагает к откровенности, то признаюсь кое в чем еще. В конце концов, я знаменитость и могу воспользоваться шансом поведать в мемуарах всю правду. Расскажу о своей самой слабой профессиональной черте.

Каждый раз, когда мне велят поспать, я неукоснительно следую инструкции, поскольку Омар, режиссер и я сам считаем, что хороший отдых способствует качественной работе. Но у меня, как и у остальных терьеров, есть генетические проблемы с мягким небом, так что, к сожалению, во сне я храплю.

И не просто храплю. Храплю, как слон в жаркий день.

Чтобы снять одну из сцен фильма «Воды слонам!», пришлось сделать несколько дублей, потому что Роберт не мог удержаться от смеха: он не слышал собственного голоса из-за моего громоподобного храпа. В конце концов Омар разбудил меня. Слава богу, Риз не участвовала при постановке этой сцены, иначе я бы опозорился и перед ней.

Если не учитывать все дубли, необходимость в которых возникала из-за моего храпа, то в остальном съемки этого фильма дали мне бесценный опыт. Коллектив был сплоченным (за исключением зебр). Но больше всего мне понравилось освещение, местность, команда и, конечно же, ресторанное обслуживание.

О таком партнере, как Марк Повинелли, можно только мечтать. Мы прекрасно сработались, и не только как профессионалы. У нас было нечто общее: мы, каждый в своем природном виде, были ниже остальных ростом и находились, таким образом, за рамками привычного. Позже, в прессе, он очень мило обо мне отзывался, говорил, что я был, «вероятно, самой талантливой личностью из всех, с кем доводилось делить съемочную площадку».

Я действительно произвел на него впечатление. Он так верил, что я – Квинни, что иногда даже забывал, что я мужского пола и попеременно называл меня то «хорошая девочка», то «хороший мальчик». Он вспоминал: «Квинни выполняла все команды и справлялась со всеми трюками. Если же у нас что-то не получалось, то исключительно по моей вине. Квинни – абсолютный профессионал».

Говорят, Риз даже всплакнула, когда съемки подошли к концу, потому что, как и все остальные, не хотела их завершения. Ей было тяжело прощаться с Таи, с рабочей командой и в особенности (как хочется думать) – со мной.

Мое сердце было разбито вынужденной разлукой. Когда я вернулся в Лос-Анджелес к привычной реальности, не оставалось ничего, кроме как положить голову на лапы и грустно скулить. Не становилось легче даже от воссоединения с моим дорогим другом Гордо и остальной труппой. Мы неистово обнюхивали друг друга и оказывали другие взаимные знаки внимания, но душа болела. Мерси и Терри ужасно баловали меня, но прошли долгие месяцы, прежде чем я смирился, что мне еще долго не посчастливится встретиться с мисс У. Если бы она меня позвала!

Соль на мои раны подсыпало появление двух странных собак. У нас поселились лабрадор шоколадного цвета по кличке Хэнк и немецкая овчарка Нашвиль. Иногда Омар брал на недельку чужих собак, чтобы обучить их обычным правилам послушания. После этого возвращал владельцам и объяснял, что делать дальше.

Гости оказались довольно милыми (хотя поначалу пошаливали). Угомонились быстро – как только я показал, кто здесь главный. Признаюсь, я капельку завидовал, что Омар проводит с ними много времени на заднем дворе или в парке, но справился с собой. В конце концов, это часть его работы, благодаря которой у меня есть возможность баловаться сосисками, так что жаловаться глупо.

Собаки хорошо осваивали инструкции, Омар был доволен. А мы быстро привыкли к ним и наслаждались компанией. Но эти гости, как и другие, должны были скоро нас покинуть, и следовало собраться с духом, чтобы попрощаться. Действительно, в один прекрасный день я услышал, как Папа звонит их хозяйке сказать, что собирается вернуть собак.

«Мисс Уизерспун? – Услышав это, я выскочил из кровати, как черт из табакерки. – Хэнк и Нашвиль могут возвращаться домой».

«Неужели это собаки Риз?» – недоверчиво пролаял я, вытягивая шею, чтобы получше расслышать.

«Да, все замечательно, – сказал он. – Они многому научились». Потом засмеялся: «Нет, конечно, они не достигли уровня Угги, но думаю, что результат вам понравится».

Риз хотела, чтоб они были такими, как я? Ух ты!

Старательно принюхиваясь, я бросился искать ее животных. Наконец нашел их возле бассейна и принялся тщательно обнюхивать каждого. Невероятно! Они пробыли у нас больше недели, а я ничего не заметил. Стоило зарыть нос в шерсть Нашвиля, как я тут же понял, что от него пахнет Риз.

Боже мой!

Я жадно вдыхал запах.

В ужасе, что не обнаружил связь этих собак с любовью всей моей жизни раньше, я преклонил голову перед четвероногими богами и выразил им свое глубочайшее почтение. Я принес своего любимого Вонючку Скунса и бросил его в ноги Нашвилю как жертвоприношение. Он склонил голову, пристально посмотрел, а затем, радостный, трижды обежал вокруг меня, лая и виляя хвостом.

Опершись о лощеный бок Хэнка, я тщательно, как косметолог, вымыл ему уши, надеясь, что Риз уловит мой запах и вспомнит о моем существовании. Когда Омар собрал их вещи, я вылизал обоих с ног до головы так, словно это сама Риз. Им было пора идти.

Я смотрел вслед и тоскливо вздыхал, зная, что они уезжают, чтобы попасть в объятья женщины, которую я люблю.

Здоровье – предмет особой заботы любого заметного актера. Когда ты на гребне (а я хорошо понимал, что это значит), физическое и умственное напряжение возрастает. Мое ремесло давало наслаждение, но, к сожалению, я не молодел. Я нуждался в покое, и Омар тщательно следил, чтобы в промежутках между работой я успевал как следует отдохнуть. Он был осторожен и старался не баловать меня слишком сильно (по этой части хватало Мерси и Терри), но чутко заботился о своей новой большой звезде. Казалось, все было по-прежнему. Большую часть дня я дремал на кровати или лежал, развалившись перед телевизором. Диета оставалась строгой, однако по особым случаям мне разрешали съесть хот-дог (иногда вегетарианский). Каждый день я занимался спортом – катался на скейтборде, плавал в бассейне или играл в мяч в парке. Омар заметил кое-что, о чем мне не говорил. Во время съемок кинофильма «Воды слонам!» он обратил внимание на едва заметный тремор моих задних лап, а потом и передних. Он возникал каждый раз, когда я присаживался на задних лапах или просто стоял. Сначала Омар думал, что мне холодно. Он прекрасно знал, что я не нервничал. Если бы я заметил это сам, то решил бы, что всему виной мое влюбленное сердце.

«Я думаю, тебя надо показать врачу, muchacho », – сказал однажды Омар и поцеловал меня. Мы отправились в мое самое нелюбимое место – в ветеринарную клинику, чтобы пройти уйму тестов, которые определили бы причину тремора.

Я морщился от запаха дезинфицирующих средств и мочи, но что гораздо хуже – меня ковыряли и тыкали, вонзали в меня иглы, заставляли писать в банку, просвечивали насквозь и пристегивали ремнями к какой-то штуковине, которая называлась МРТ. Поистине «звездное» лечение.

«Вероятно, у него артрит, – предположил ветеринар первым делом. – Это случается в его возрасте. Ему уже восемь лет, и он ведет очень активный образ жизни».

Пока ждали результатов, Омар не сидел сложа руки. Водил меня на иглоукалывание, мануальную терапию, массаж и к гомеопату. Я ничему не противился, особенно когда терапевты были женского пола – их руки очень мягкие и пахнут эвкалиптом. «Я уже старею, но еще вполне жив», – думал я.

«Пришел результат одного из тестов. У Угги слегка увеличена предстательная железа», – сказал ветеринар, когда мы с Омаром пришли к нему в следующий раз.

«Мне известно ваше мнение, что лучшие работники – это полноценные псы, которых стимулирует их гормональный фон. Однако в свете полученной информации я настоятельно рекомендую кастрировать его».

«Кастрировать? – переспросил Омар. – Да вы шутите!». Омар читал мои мысли.

«Боюсь, это единственный выход. Увеличенная простата более восприимчива к инфекциям. Обычно они не влекут за собой образование злокачественных опухолей, но доставляют животным огромные неудобства».

Неудобства?! Неужели он считает, что мне станет удобней, когда отрежут мои собачьи яйца? Я видел много серий « Emergency Vets» [7] и могу представить, насколько неудобно может стать в таком случае!

«Не знаю», – хмуро сказал Омар. Вот это да! Я часто дышал и смотрел то на одного, то на другого, словно следил за теннисным мячиком. Он продолжил: «Я не могу дать ответ немедленно. Нам надо вернуться домой и обсудить это с женой».

Когда мы уходили, я глянул на ветеринара, презрительно скрившись. Я был уверен, что мне больше ничто не угрожает, ведь Мерси никогда не позволила бы сделать со мной ничего подобного.

Два дня спустя, вернувшись в сознание от общего наркоза, словно всплыв на поверхность из затонувшего корабля, я понял, что заблуждался. Имя Мерси в переводе с английского означает «милосердие», которого, вопреки льстивым поцелуйчикам, в ней не оказалось.

Меня безжалостно кастрировали. Это самый бессердечный поступок, который могли совершить по отношению ко мне.

Место, которое прежде было моим родовым сокровищем, теперь превратилось в болезненный шрам. Прихрамывая, я остановился, чтобы взглянуть на него, тяжело вздохнул и прикрыл рану хвостом. Моя жизнь закончилась в самом расцвете сил. Ее отрезали. В прямом и переносном смыслах.

Но это было еще не самым страшным. Чата предпочла мне Энди. Даже Грета, пудель с такой радующей глаз симметрией тела, которую Папа взял на обучение, всего лишь раз разрешила мне позаигрывать с ней. Правда была в том, что вся эротика в моей жизни случалась лишь во время съемок комических сцен, и никогда – ради удовольствия.

Наши отношения с Риз Уизерспун напоминали скорее метафизическое, нежели физическое притяжение, но рядом с ней я чувствовал себя мужчиной во всех смыслах этого слова. Полноценным.

Теперь я стал импотентом. Никуда не годным.

Мой род уже никогда не продлится. У меня не будет щенков – крохотных терьерчиков, похожих на меня, как две капли воды, – и я не увижу их резвящимися в парке.

Спрятав голову под лапы, я осознал страшную истину: я даже не успел по-настоящему попробовать женщину! А теперь это никогда и не случится. Я умру девственником.

Омар смотрел на меня так, словно понимал мое отчаяние, и изо всех сил старался утешить. «Все в порядке, дружище, – говорил он, держа меня за лапу и аккуратно поглаживая в тех местах, которые не болели. – Скоро ты поправишься, и все станет по-прежнему».

Я недоверчиво посмотрел на него и откинул голову на кровать. Раскинув локоны, рядом лежала Терри. Она сочувственно обхватила меня руками.

«Преимущество твоего положения в том, что, когда ты добьешься славы, ни одна из твоих полоумных фанаток не сможет утверждать, что ее милые щенки от тебя», – утешал Омар.

Я робко вильнул хвостом и подумал, что он прав.

Омар был прав и насчет того, что мое выздоровление будет быстрым. За это я благодарен своим близким. Они трогательно обо мне заботились.

Через несколько дней я оправился от операции, а через неделю уже вернулся к езде на скейтборде. И был приятно удивлен: аэродинамика улучшилась.

Однако случилось непредвиденное. Во время одного из следующих визитов к ветеринару он сообщил Омару и Мерси печальную новость. «Боюсь, у Угги что-то вроде дрожательного паралича», – сказал врач.

«Что это?» – обеспокоился Омар.

«Это нарушение в работе нервной системы, которое в основном встречается у маленьких собачек белого цвета. Именно поэтому более распространенное название этого заболевания – синдром дрожания белых собак. Угги находится в начальной стадии заболевания, и я думаю, что сейчас он еще ничего не замечает. Но болезнь может прогрессировать, тогда возникнет слабость конечностей, что иногда приводит к судорогам», – ответил врач.

Мерси прижалась ко мне головой, и я погрузился в водопад ее душистых волос (я напрасно переживал: проблемы с выпадения волос у нее нет).

«Что можно сделать?» – поинтересовался Омар.

«Многое. Существует медикаментозное лечение, например, кортикостероидами. С их помощью проблема может быстро решиться. Но если этого не произойдет, то следующие несколько лет нужно будет следить за его состоянием и должным образом корректировать лечение», – был ответ.

Омар принялся ритмично поглаживать мне спину, зная, что это действует на меня умиротворяюще.

«Но я не понимаю, – сказал он, – как Угги мог так внезапно этим заболеть?».

Ветеринар пожал плечами: «Причины заболевания никому не известны. Это может иметь аутоиммунную природу или возникать с возрастом. Заболевание не причиняет боли и абсолютно не воздействует на его личность».

Омар глянул на врача, затем на Мерси, которая также смотрела на него, потом снова на меня. Повисла немая пауза.

Пытаясь разрядить напряжение, я встал на задние лапы и упал недвижимым, имитируя сцену смерти. Сработало. Присутствующие засмеялись.

«Никакое дрожание не в силах изменить личность этой собаки!» – гордо заявил Омар.

Меня, как принца, усадили в машину и отвезли домой. Следующие несколько дней со мной обращались и вовсе по-королевски. Омар переживал. Это стало заметно, когда он сократил продолжительность моих тренировок и занятий. Сначала мне недоставало работы, но я не сильно огорчался, так как взамен несколько дней провел возле телевизора, не отрываясь от своих любимых каналов.

Шли отличные передачи, выступали одаренные артисты. Я не претендую на звание кинокритика, однако хочу выразить свое восхищение персонажем Сэлли в сериале «Американская семейка». Ее сыграл французский бульдог по кличке Бриджит (она даже получила премию «Золотой ошейник» в номинации «Лучший пес, снявшийся в телевизионном сериале»). Каждый раз я наслаждался игрой Эдди во «Фрейзьере», с удовольствием смотрел «Догтаун», а «Скуби-Ду» подействовал на меня ободряюще. Иногда я мог посмотреть и «Маппет-шоу» с игрушечным псом Рольфом. Сериал «Терьеры» сильно разочаровал, впрочем, как и сериал «Парки и зоны отдыха», который совершенно не оправдал ожиданий.

Папа успокоился, как только убедился, что дрожь в моих лапах – непостоянный симптом и никак не досаждает мне. Я продолжал ходить на массаж, иглоукалывание и к хиро-практику, и все специалисты в один голос утверждали, что у меня отличное самочувствие.

«Думаю, мы можем вернуться к работе, – решил он тогда. – Я знаю, как ты ее любишь».

В восторге от новости, я с воплем подпрыгнул, исполнил пару победных кувырков. Я с удовольствием провалялся какое-то время без дела, но, как всем великим актерам, мне не терпелось окунуться в свет прожекторов.

Я и не догадывался, как ярок будет этот свет.

О Франции я слышал только хорошее, но еще никогда не встречал ни людей, ни собак из этого европейского государства. Говорят, они так любят своих питомцев, что носят их в сумочках и берут с собой в фешенебельные рестораны, где угощают фуа-гра (изысканным печеночным паштетом). Ходят слухи, что они помешаны на внешности своих песиков, безмерно любят самых маленьких и говорят, что собаки ничем не хуже людей. Линии и пропорции всегда много значат для модных французов, поэтому они нередко выбирают собак по их манере двигаться: она должна напоминать походку спортивной лошадки. А что, у меня получилось бы! Во Франции собакам разрешено ездить в поездах, летать на самолетах и появляться в большинстве общественных мест. Французы не так одержимы и вопросом о собачьих фекалиях. Они не подбирают их совками, как это делают американцы и британцы, а позволяют исчезать естественным путем. Думаю, мало кто знает, что для этого используются специальные мотоциклы с устройством для сбора собачьего помета.

Французов не заботит и наличие поводка. Эти поклонники жизнерадостных собак верят, что каждая собака имеет право чувствовать себя свободной – беспрепятственно передвигаться, общаться и спариваться.

Vive la révolution! [8] .

Единственное, что удручает, – не все французы едины во взглядах на собачьи привилегии. Трудно поверить, однако некоторые не только не заводят собак, но даже не любят их. Sacre bleu! [9]

Я сделал это удивительное открытие, когда однажды в 2010 году к нам в гости явился француз Мишель Хазанавичус. Когда он произнес свое имя, оно прозвучало так, словно он чихнул. «Месье Х», как я его назвал, был режиссером и, как сообщили Омару, искал джек-рассел-терьера для съемок в своем новом фильме под названием «Артист».

К тому времени мне, как и всем моим коллегам по труппе, привили хорошие манеры. Если меня просили, я не лаял, не носился, не подпрыгивал и, конечно, не поддразнивал кошек и попугаев. Мама гордилась тем, что в доме не только нет шерсти, но и воздух такой свежий, что никто и не догадался бы, сколько здесь обитает животных (это стоило ей адского труда.)

Так было и во время визита этого француза. Омар всетаки нервничал и даже попросил прийти свою коллегу, тренера Сару Клиффорд – на случай, если потребуется помощь. Что удивительно, обычно мы ездили на прослушивания к режиссерам, а не они к нам. Видимо, у французов все наоборот.

На вид Месье Х был приятным человеком, хотя не гладил меня, как все остальные, и держал руки так, что я не смог бы их облизнуть. Что-то было не так. Позже он признался Омару: «Боюсь, я не люблю собак».

Я был шокирован этим признанием. Как и все остальные. На мгновение даже показалось, что Попье вцепится в него. Мы еще не встречались ни с кем, кому бы не понравились. Мама, Папа и все их друзья нас безгранично любили. Практически все люди, с которыми приходилось работать, были ко мне очень внимательны. Даже мои прежние хозяева кормили и убирали за мной, следили за тем, чтобы я был в тепле и безопасности. Они ласкали меня, когда я хорошо себя вел (или был слишком сонным, чтобы вести себя иначе). Даже несмотря на их категорическое решение отделаться от меня, я знал, что они меня любят, просто эта любовь для них не главное.

Папа отвел меня в комнату, где Сара и этот собаконенавистник сели поговорить наедине. Даже не поговорить, скорее пожестикулировать. Омар делал это так экспрессивно, что я боялся, как бы не выбил кому-нибудь глаз. У нашего гостя был странный акцент, он с трудом подбирал английские слова, поэтому размахивал руками так, как Манго взмахивает крыльями в очередном пике.

Я чувствовал, что Омару нужно напрягаться, чтобы воспринять его речь. Удалось понять, что фильм – о судьбе сумасбродного артиста немого кино (и его собаки), чья карьера с приходом озвучки оказалась под угрозой. Наш гость попросил Омара, чтобы я показал свои лучшие трюки, которые он решил записать на видеокамеру.

«Ты готов, дружище? – готовил меня Омар. – Давай покажем всем, на что ты способен».

Было непривычно проходить пробы в собственном доме. Я беспокоился, что из-за импровизированного характера выступления мог показать себя не с лучшей стороны. Из-за болезни какое-то время я мало занимался и был не в лучшей форме. Но, как только заработала камера, во мне заговорил мой гений. Я точно выполнил команды «Сидеть», «Стоять», «Лежать», «Идти», «Голос», «Выстрел». Омар был доволен.

«Вы не могли бы попросить его повторить последний трюк? – спросил режиссер. – Когда вы делаете вид, что стреляете в него, а он падает навзничь?».

Я сосредоточился, готовясь продемонстрировать полный спектр эмоций, и сделал то, о чем просили. Каждый раз по команде «Выстрел!» я драматично падал на пол. Просили повторить трюк снова и снова, и каждое новое падение я исполнял все с большим пафосом.

« Tres bon [10] , – улыбаясь, сказал гость. – Мне нравится. Надо включить этот номер в сценарий».

Так он признался, что был не только режиссером, но и автором сценария. Более того, его жена, Беренис Бежо, собиралась сыграть главную роль. Вот такое семейное кино.

Мы с Омаром подумали об одном и том же: раз режиссеру приходится самому работать над сценарием, да еще и приглашать на главную роль собственную жену, значит, это низкобюджетная лента. Не могу сказать, что меня это огорчило. Я скорее гордился тем, что я, Угги, внес изменения в сценарий. А не впервые ли со времен Рин-Тин-Тина сценарист изучал характер собаки и адаптировал под него сценарий? Может, меня наградят каким-нибудь титулом? Нет, лучше сосисками.

Пардон , saucisses [11] .

Покидая нас, мой новый фаворит как бы невзначай заметил, что фильм будет немым и черно-белым.

«Ух ты! – воскликнул Омар. – Отлично!».

Лично я не понимал, почему эта деталь вызвала у Омара восхищение. Мои роли и так в основном были немыми, мне никогда не приходилось демонстрировать свои вокальные данные. А со своим окрасом – белым с несколькими коричневыми пятнами – я всю жизнь влачил черно-белое существование.

Режиссер сообщил, что фильм будет сниматься в исторических местах Лос-Анджелеса и его окрестностей в знак уважения к эре немого кино.

«Если выберут Угги, он будет практически в каждом кадре», – добавил Месье Х.

Мы обрадовались, но, честно говоря, не ожидали от фильма многого.

«Скорее всего, фильм будут показывать только в Европе, или же он сразу выйдет на DVD, – поделился Омар своими догадками с Мерси. – И нам придется выпрашивать копию, чтобы вообще увидеть фильм целиком».

Как сильно он заблуждался!

Из Франции не было вестей уже неделю. Тем временем Омар узнал о возможности получить роль в другом фильме и отослал мои фото и видео, хоть и считал, что шансов мало. «Они ищут длинношерстную собаку», – удрученно сказал мне хозяин и удивился, когда перезвонили из съемочной группы, чтобы пригласить на прослушивание. «Мы ищем собаку другого типажа, но все равно хотели бы встретиться», – сказали они. Дали адрес, и мы поспешили на встречу. «Роль довольно стандартная, – сказал один из сотрудников, пристально глядя на меня. – Никаких трюков. Его задача – выглядеть интеллигентно и поладить с актерами». «Угги – умница, он со всеми хорошо ладит», – заверил Омар (ха, он явно забыл о кошках, козлах, белках, попугаях и зебрах!). Через несколько минут упорного наблюдения за тем, как я ходил из стороны в сторону по комнате, красиво сидел и спал (Омар разбудил меня, прежде чем я захрапел), Папе сказали: «Простите, но он нам не подходит. Спасибо, что привезли его, но мы ищем длинношерстную собаку».

«В чем-то вы выиграете, а в чем-то проиграете», – ответил Омар и повез меня домой.

Мне не дали роль пса Космо в фильме «Начинающие» . Сначала я расстроился, поскольку хороших ролей для джек-рассел-терьеров не так много. Большинство из них старомодные или однообразные, а я после «Воды слонам!» ждал настоящей драматической роли.

Откровенно говоря, мы не возлагали на эту роль серьезных надежд, да и, как говорил Омар, и не должны были.

Слава богу, через несколько дней нам перезвонили из Франции. Новости хорошие. Меня утвердили на роль закадычного друга главного персонажа, Джорджа Валентина, в кинофильме «Артист» .

Если бы меня взяли для съемок в «Начинающих» , пришлось бы отказаться от предложения из Франции.

Звезды все решили за нас…

Прошло несколько месяцев с тех пор, как началась подготовка к съемкам. Выяснилось, что никто не нанимал Месье Х. Продюсер, который поверил в его силы, вложил собственные деньги в проект, считавшийся необычным и рискованным. Как только закончились первые приготовления (хотя, чтобы справиться со всем, еще надо было гнать на всех парах), мы стали ждать известий, куда и когда ехать. Фильм был одним из нескольких, которые планировалось снимать в Голливуде в тот год, но, наконец, осенью 2010 года нам сообщили дату начала. Продюсерская компания прислала копию сценария, который выглядел довольно необычно: в нем совсем не было диалогов. Но это не мешало изучать сцену за сценой, чтобы понять, какие из моих талантов пригодятся в разных эпизодах.

Омара предупредили, что предстоящие шесть-восемь недель, которые планировалось провести на съемочной площадке, будут напряженными и ответственными.

«Собака должна быть готова на все сто процентов», – сказали ему.

«Можете не беспокоиться, – заверил Омар. – Угги не нуждается в специальной подготовке. Он прекрасно со всем справляется. Но мне надо поработать с его дублерами – на случай, если потребуется их участие».

Дэш, мой брат по труппе, был основным дублером и главным соперником. Омар нашел его по рекламному объявлению в Интернете (его продавала одна заводчица из Аризоны, занимавшаяся разведением выставочных пород собак). Омар искал дублера для фильма « Воды слонам!» и наткнулся на распродажу щенков.

«Он еще молоденький, но очень похож на Угги», – сказал Омар, изучив фотографии. Позвонил селекционеру и узнал, что Дэш уже продан. К счастью, новый хозяин вскоре решил отказаться от него. Так он попал к Омару.

«Тогда я и понял, почему от него так быстро отказались, – вспоминал Омар. – Он приходил в ужас от всех и вся, начиная с мотоциклов и заканчивая людьми. При виде собаки был готов улететь на другую планету и даже не умел играть в мяч. Заводчица очень боялась, что щенки могут подхватить парвовирус, поэтому совсем не позволяла им общаться. С этим псом пришлось изрядно повозиться».