— Как будто орет кто-то, — задумчиво пробормотал дежурный, не отрываясь от экрана. Я глянул на него с недоумением, хотел было что-то сказать, но и сам услышал приглушенный крик. Я двинулся на звук, вышел к лестнице и тут убедился, что кричат в здании. Кто-то ревел словно зверь, протяжно, жутко, без слов. И кажется, еще доносились звуки ударов. Поднявшись на второй этаж, я уже понял, кто это кричит, а потом и увидел его. Впереди в узком пустом коридоре с треском распахнулась боковая дверь, из кабинета вывалился Гурьев, он завывал. Ударившись о противоположную стену, он выпрямился и с воплями побежал на меня, вытягивая впереди себя руки… Вот только выше локтей у него рук не было. Из обрубков хлестала кровь.

Он не добежал до меня, упал, то ли поскользнулся, то ли обессилел. Но реветь не переставал ни на секунду вплоть до того момента, пока не появились люди с первого этажа, и его не перевязали жгутами и бинтами, и не обкололи обезболивающим. Я в этом не участвовал.

Я еще долго сидел там, в коридоре на полу, прижавшись спиной к стене.

— Так кто это сделал?! — передо мной оказался Леденцов. Наступило утро, и мы были в его кабинете — Все в один голос твердят, что наверх больше никто не поднимался, и в кабинете никого не было, решетки на месте, только крови налито. Так кто это сделал?!

— Зеленцов, — просто ответил я.

— Плохие новости у меня, Кирилл. Эксперт говорит, что голова принадлежит господину Зеленцову. И это полбеды. В квартире Кутаховых также есть кровь Зеленцова, много. Скорее всего, он еще там скопытился, если переливание себе не сделал!

— Но я же видел…

— Не знаю уж, кого ты видел, но я помню, как ты путался. Там, в квартире, было темно, сам говорил, а потом между вами было… сколько этажей? Пять?

Я мотнул головой, не соглашаясь, но и не зная, что возразить.

— Ладно, тебе не повезло, два раза увидел этого зверя в действии, хоть мы и не знаем, как он это делает… Короче, придется искать кого-то третьего. Можно было бы замять, попытка суицида…

— Это ты про Гурьева, что ли?

— Ну да, порезал себе вены и переборщил. На самом деле, могло бы прокатить! Но чую, будут еще трупы, точнее, не будет, ну ты меня понял… Ты сейчас домой?

— Нет, у меня смена же…

— Даже не думай. Вали, отсыпайся, на тебя страшно смотреть!

— Мне нельзя… — буркнул я, но Леденцов был непреклонен. А потом пришло sms от жены: «Пожалуйста, иди домой».

Сумка все так же лежала себе под столом. Я поднял ее, и она с чавканьем отлепилась от пола, остался большой багряный след. Может, уже хватит крови, подумал я с омерзением. Мне и так все время мерещится этот тошнотворный запах. Наверное, после ночного происшествия подтекло. Словом, это моя ноша, хмыкнул я.

Через десять минут я был на улице, шел домой и щурился от яркого солнечного света. Ноги разъезжались в стороны в грязно-сером снежном месиве, но в автобус я не полез. Я никуда не торопился, да и солнце тая приятно пригревало.

Лену я дома не застал. Конечно, она уже была на работе, нужно дождаться, поспать. Я поставил сумку в прихожей, около двери в ванную. Кое-как приладив куртку на плечиках, скинул промокшие ботинки и прошлепал в носках в комнату, оставляя на полу влажные отпечатки. Кажется, уснул я мгновенно.

Мне приснился какой-то мужчина, убеждавший меня, будто он был просто пекарем, ходил на митинги, а потом как-то все само собой завертелось, и он ни в чем не виноват. А я все присматривался к нему и не мог узнать. Он был какой-то неясный, расплывчатый, того гляди развалится. Иногда мне чудилось, что у него из живота лезут чьи-то чужие пальцы, руки, множество рук… Они выползали из него со змеиным шипением… Нет, это шумит вода в ванной…

Я проснулся, как был, в одежде, на смятом покрывале. В голове тихонько ныла боль. Из ванной доносился звук льющейся воды — Ленка дома! Растирая заспанное лицо ладонями, я поднялся, потянулся и вышел из комнаты. Постучал в дверь ванной, но то ли никто не ответил, то ли я не расслышал за шипением душа. Я приоткрыл дверь и сунул внутрь голову:

— Привет, — сказал я.

— Привет, — после некоторой паузы ответила Лена. Я угадывал ее силуэт за голубой занавеской. Мне на все наплевать, она должна быть только со мной.

— Ты знаешь, что я тебя люблю?

Она не ответила.

— И всегда буду любить, несмотря ни на что?

Молчание.

— Ты скоро?

— Угу.

Я притворил дверь и обратил внимание, что молния на сумке, лежащей на полу, немного расстегнута. Да и сама сумка, кажется, сдвинута. Я усмехнулся. Женщина! Обязательно ей нужно было проверить, что у меня там. Вернувшись в комнату, я включил телевизор и снова прилег на кровать, закрыл глаза. Показалось, что головная боль тотчас прошла. Похоже, я снова задремал, потому что в следующий миг в комнате стало темно, и Лена сидела рядом, в розовом халате, неестественно выпрямившись. Она закуталась в свой длинный махровый халат, будто пытаясь скрыть от меня свое тело. В ее глазах отражались цветастые картинки из телевизора, а лицо ничего не выражало. Я понял, что будет трудно.