— У венериан это какой-то политический ранг. Ну-ка, парни, смотрите сюда! Мне могут понадобиться честные свидетели. — Подняв карабин так, чтобы все видели, Митч открыл оба патронника и стволы, демонстрируя, что он не заряжен. Ликование тотчас же возобновилось; десантники завыли, заулюлюкали и принялись отпускать шуточки в адрес ретировавшихся венериан.

Однако Сальвадор все-таки не счел себя побежденным.

— Маккендрик, вызовите мостик. Скажите капитану корабля, что я хочу его видеть. Всем остальным продолжать.

Юный Фишман, снова сжимая в руке маркер, стоял, устремив пустой взор под ноги, будто изучая палубу. До него наконец-то начало доходить, что жизнь его висела на волоске.

Наглядный урок?

Капитан корабля встретил Митча с холодной предупредительностью, однако указал, что на борту «Солнечного пятна» никто и не думал вешать эстильцев. Но после отбоя Митч все-таки выставил в казарме десантной роты вооруженную охрану.

Назавтра Спэйна вызвали на флагманский корабль. По пути он увидел через иллюминатор катера пляшущие на фоне черного пространства отблески далекого Солнца. Часть флота уже приступила к освоению тактики тарана.

За столом главнокомандующего сидел не литературный критик и не мечтательный жених, а правитель планеты.

— Капитан Спэйн, садитесь.

Приглашение сесть — добрый знак. Дожидаясь, пока Карлсен закончит работать с бумагами, Митч обратился мыслями к обычаям, о которых читал, — церемонии отдавания чести и построений, бытовавшие еще в те времена, когда было принято формировать громадные организации с одним-единственным предназначением — убивать других людей и уничтожать их имущество. Разумеется, с тех пор человеческая алчность ничуть не пошла на убыль, а теперь война с берсеркерами снова приучает людей к массовому уничтожению. Не сулит ли это возвращения всеуничтожающей войны жизни против жизни?

Карлсен со вздохом отодвинул бумаги.

— Что там у вас вышло вчера с мистером Сальвадором?

— Он сказал, что намерен повесить одного из моих подчиненных. — Митч постарался как можно проще и короче изложить происшествие; умолчал лишь о заключительных словах Сальвадора, толком не понимая, почему. — Если я отвечаю за людей, — закончил он, — никто не имеет права заявляться как снег на голову и вешать их. Хотя я и сомневаюсь, что дело зашло бы настолько далеко, я решил продемонстрировать, что настроен не менее серьезно, чем они.

— Двое эстильцев уже повешены, — главнокомандующий взял бумаги из бювара. — За драки.

— Чертовски самонадеянно со стороны венериан, я бы сказал.

— Капитан, мне такие фокусы здесь не нужны!

— Есть, сэр. Но могу вам сказать, что вчера на «Солнечном пятне» едва не дошло до вооруженного конфликта.

— Понимаю. — Карлсен сделал жест, выражающий тщетность усилий. — Спэйн, людей в этом флоте просто невозможно заставить сотрудничать, даже когда на карту поставлено выживание всего... В чем дело?

В кабинет бесцеремонно вошел землянин Хемфилл, сжав узкие губы совсем в ниточку.

— Только что прибыл курьер с новостями. Эцог подвергся нападению.

Непроизвольно дернувшись, сильная рука Карлсена смяла бумаги,

— Подробности есть?

— Капитан курьера говорит, что там, наверно, весь флот берсеркеров. Наземные средства обороны все еще давали солидный отпор, когда он стартовал. Едва успел ускользнуть.

До сих пор считали, что враги пока куда дальше от Солнца. Но если они добрались до самого Эцога — значит, нацелились на Солнце, тут и гадать нечего. Должно быть, знают, что там центр человеческой цивилизации.

На пороге кабинета показались новые посетители, и Хемфилл отступил в сторону, пропуская в кабинет венерианского адмирала Кемаля. За адмиралом по пятам, едва глянув на Митча, прошествовал мистер Сальвадор.

— Вы слыхали новости, главнокомандующий? — начал Сальвадор.

Кемаль, раскрывший было рот, чтобы произнести это самолично, бросил на своего политофицера недовольный взгляд, но не обмолвился ни словом.

— Что Эцог атакован? Да, — отозвался Карлсен.

— Мои корабли будут готовы к вылету через два часа, — сообщил Кемаль.

Но Карлсен лишь со вздохом покачал головой:

— Я наблюдал за сегодняшними маневрами. Флот едва ли будет готов и через две недели.

Потрясение и гнев Кемаля выглядели совершенно искренними.

— И пойдете на такое?! Вы позволите венерианской планете погибнуть только лишь потому, что мы не склонились перед вашим братом? Потому что призвали к дисциплине его чертовых эстильцев...

— Адмирал Кемаль, вы забываетесь! Пока я здесь командую, требования дисциплины распространяются на всех, и на вас в том числе!