Уводимый прочь из храма и вниз по лестнице Дзор в замешательстве оглянулся на него. Воспоминания об испытанной обработке уже стали расплывчатыми; а то, что удавалось выудить из памяти, оказывалось настолько неприятным, что он оставил попытки припомнить больше. Но угрюмая решимость нанести ответный удар не покинула его, укрепившись еще более. Так или иначе, надо нанести удар, и как можно скорее.

Оставшись в одиночестве, Катсулос пинками собрал обломки пластикового манекена в кучу для тщательного уничтожения. Всем весом наступил на податливый пластик маски, смяв его до неузнаваемости — просто на случай, если тот попадется на глаза кому-то, кроме его подчиненных.

Затем минутку постом, глядя на маниакальный бронзовый лик Марса. И теперь в глазах Катсулоса, взирающих на других людей с холодностью стальных клинков, затеплилось что-то живое.

В каюте, которая будет принадлежать верховному владыке Ногаре, когда он вступит во владение «Нирваной-2», загудел сигнал интеркома. Сидевшему в одиночестве адмиралу Хемфиллу потребовалось пару секунд, чтобы отыскать нужный выключатель на огромном незнакомом столе.

— Слушаю.

— Сэр, контакт с курьером из Солнечной системы завершен; мы готовы трогаться дальше, если только вам не надо передать напоследок какие-нибудь пакеты.

— Никак нет. Наш пассажир поднялся на борт?

— Да, сэр. Он из Солнечной системы, зовут Митчелл Спэйн, как нас и уведомляли.

— Я с ним знаком, капитан. Не попросите ли зайти его ко мне в каюту при первой же возможности? Я бы хотел поговорить с ним, не откладывая на потом.

— Есть, сэр.

— А эти полицейские еще рыскают вокруг мостика?

— В данный момент нет, адмирал.

Отключив интерком, Хемфилл откинулся на спинку троноподобного кресла, из которого Фелипе Ногара вскоре будет обозревать свою Эстильскую империю, но вот худощавое лицо Хемфилла вновь привычно омрачилось, и он встал. Роскошь этой каюты не доставила ему ни малейшего удовольствия.

Китель опрятного, простого мундира Хемфилла украшали семь ало-черных лент; каждая означала участие в сражении, окончившемся уничтожением хотя бы одного берсеркера. Никаких других украшений, не считая знаков отличия; звание ему присвоила Лига Объединенных Планет — антиберсеркерский союз, в который хотя бы номинально вошли все человеческие планеты до единой.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и порог каюты переступил невысокий, мускулистый и довольно уродливый человек. Тотчас же улыбнувшись, он направился к Хемфиллу со словами:

— Итак, вы уже верховный адмирал. Поздравляю. Давненько мы не виделись.

— Спасибо. Да, со времени Каменной Россыпи. — Слегка изогнув уголки рта кверху, Хемфилл двинулся в обход стола, чтобы обменяться рукопожатием с пришедшим. — Вы тогда были капитаном десанта, насколько я припоминаю.

Пожимая друг другу руки, оба мысленно вернулись в день победы. Воспоминания не вызвали улыбки ни у того, ни у другого, потому что в последнее время ход военных действий не внушал оптимизма.

— Да, уже девять лет назад, — кивнул Митчелл Спэйн. — Ну, теперь я специальный корреспондент Всесолнечной Службы Новостей. Меня послали взять интервью у Ногары.

— Я слыхал, вы стали признанным писателем. — Хемфилл жестом пригласил Митча сесть. — Увы, лично мне не хватает времени ни на литературу, ни на прочие излишества.

Усевшись в кресло, Митч вынул трубку. Зная Хемфилла довольно хорошо, он не сомневался, что своим высказыванием о литературе тот вовсе не намеревался кого-нибудь уязвить. Для Хемфилла к числу излишеств относится все, что не служит делу уничтожения берсеркеров, и в сложившейся обстановке подобная точка зрения для верховного адмирала — явный плюс.

У Митча сложилось впечатление, что Хемфилл хочет серьезно поговорить, но не знает, с чего начать. Чтобы заполнить неловкую паузу, Митч заметил:

— Интересно, порадует ли верховного владыку Ногару его новый корабль? — и обвел чубуком трубки стены каюты.

Везде царили тишина и покой, будто все происходило на надежной поверхности планеты. Невозможно было даже догадаться, что в этот самый миг мощнейшие из когда-либо созданных людьми двигатели увлекали корабль к краю Галактики со скоростью, во много раз превышающей скорость света.

Замечание сыграло для Хемфилла роль долгожданной реплики по роли. Чуть склонившись вперед в своем неудобном кресле, он заявил:

— Меня не волнует, понравится ли ему корабль. Меня больше занимает вопрос, как он будет использован.

После Каменной Россыпи изрядную часть изувеченной левой ладони Митча заменили протезы. Он спокойно примял рдеющие в трубке угли пластиковым пальцем.

— Вы имеете в виду вкус Ногары к весьма своеобразным развлечениям? Только что мельком видел гладиаторскую арену. Я ни разу с ним не встречался, но поговаривают, что со дня смерти Карлсена он испортился, совсем испортился.