– Бросьте, – перебил Себастьян, поворачиваясь к спутнику. – Можете ответить на мой вопрос сами или я задам его Луизе Хоуп. Что предпочтете?

Бересфорд посмотрел на виконта, затем отвел взгляд, выпятив подбородок, длинно, тяжело выдохнул и тихо сказал:

– Кузина ничего об этом не знает.

– С какой стати Эйслер? Почему не попросить помощи у Хоупа?

Юный ирландец продолжал шагать, не сводя ясных голубых глаз с мокрой мостовой.

– Я просил. Первый раз.

– Продолжайте.

– Это случилось почти сразу после моего приезда в Лондон. Я встретил нескольких знакомых по Оксфорду. Им захотелось попытать счастья в игорном доме возле Портланд-сквер, и я отправился с ними. Ставки были… высокими. Я и глазом не успел моргнуть, как проиграл тысячу фунтов. Тысячу фунтов! – вырвался у Бересфорда почти истерический смешок. – Мой отец в удачные годы зарабатывает не больше тысячи двухсот.

– И вы пошли к Хоупу?

Спутник кивнул:

– Он повел себя в высшей степени благожелательно, учитывая обстоятельства. Прочитал мне лекцию, конечно же, но вполне заслуженную. А вручая деньги, предупредил, что второго раза не будет.

– Неужели вы вернулись в игорный дом?

Губы Бересфорда стиснулись в болезненно тонкую линию.

– Хоуп уверил, якобы ему ничего не нужно возвращать. Но… мне было не по душе просто взять его деньги. Сложность состояла в том, что заполучить такую сумму я мог единственным способом – выиграть ее.

– Сколько вы потеряли во второй раз?

– Пятьсот фунтов. Поначалу мне везло…

– Так всегда.

– Но затем удача от меня отвернулась. Совершенно внезапно и катастрофически. Мне хватило ума остановиться. Однако недостаточно быстро.

– Если бы вам хватало ума, вы бы вовсе не стали туда возвращаться.

– Думаете, я теперь не понимаю? – вспыхнули обидой глаза ирландца. – Я чуть не сунул себе в рот дуло пистолета. Совершенно невозможно было пойти к Хоупу и признаться в проигрыше еще пятисот фунтов.

– И вместо этого вы обратились к ростовщику. Как, черт подери, вы надеялись с ним расплатиться? Собирались заняться грабежом на большой дороге?

В начале улицы зазвучала барабанная дробь, сопровождаемая топотом марширующих ног. Бересфорд покосился на звук и с разлившейся по щекам густой краской стыда ответил:

– Он… Я… Скажем так, я согласился оказывать Эйслеру определенные услуги.

Девлин начинал отчасти понимать, из каких соображений Перлман направил его к молодому джентльмену.

– То есть подрядились регулярно поставлять ему проституток.

Бересфорд округлил глаза и дернул кадыком, с усилием сглатывая.

– Откуда вы знаете?

– Назовем это удачной догадкой. Вы привозили ему девицу в прошлое воскресенье?

– В воскресенье? Нет. Но мне известно, что по крайней мере еще один человек делал для Эйслера то же, что и я.

Себастьян всмотрелся в напряженное привлекательное лицо. Блэр Бересфорд производил впечатление серьезного и в сущности порядочного юноши, хотя опасно неопытного и наивного. По большей части он, скорее всего, говорил правду.

Но только по большей части.

– Где вы провели тот вечер?

– Имеете в виду, когда застрелили Эйслера? Я был в квартире Мэтта Тайсона на Сент-Джеймс-стрит. Пили вино… играли в вист на интерес… и такое прочее.

Уже не в первый раз Девлина удивляла дружба между старшим по возрасту, закаленным в боях лейтенантом и зеленым ирландцем, едва закончившим Оксфорд.

– Как давно вы знаете Тайсона?

– Месяца полтора. Познакомились на музыкальном вечере у одного нашего общего приятеля. – Взгляд Бересфорда метнулся к дверям магазина, где как раз появилась его родственница. Повернув голову, она продолжала с кем-то беседовать. – А вот и Луиза. Я действительно должен…

– Еще один вопрос, – удержал спутника виконт. К ним приближалась колонна солдат, посверкивая на солнце медными пуговицами чистых, новых мундиров. – Что вы можете сообщить о голубом бриллианте, который Эйслер продавал по поручению Хоупа?

Лицо собеседника вытянулось в убедительном недоумении.

– Голубой бриллиант? Мне жаль, – покачал он головой, – но я ничего не знаю об этом. Драгоценные камни коллекционирует Генри Филипп, а я виделся с ним всего несколько раз.

– Возможно, этот бриллиант приобрел лет пять-шесть назад Томас Хоуп. Должно быть, для вашей кузины.

Бересфорд задумался.

– Мне известно, что Хоуп за время ухаживания подарил ей несколько абсурдно дорогих украшений – помню, моя мать язвительно именовала их «взятками». Но не могу точно сказать, что это было. Я никогда их не видел. А Луиза на самом деле предпочитает скромные, изящные ювелирные изделия.