Он потрепал черные волосы мальчика и повернулся к двери, но Брансен не двинулся с места.

– Ты… вы… выб… выбрал… эту… ж-ж-жизнь, – сказал он.

Гарибонд остановился в дверях и повернулся, как обычно терпеливо ожидая, пока мальчик закончит фразу, но вместе с тем сохраняя выражение интереса на лице.

– Да, я сам выбрал эту жизнь, – ответил он.

– Ты… лю… лю… бишь быть… один. Гарибонд вздохнул и опустил глаза.

– Я так считал раньше, – сказал он. – А теперь предпочитаю твою компанию.

– Нет.

На лице Гарибонда вновь вспыхнуло любопытство.

– Брансен, что случилось?

Мальчик взволнованно вздыхал и фыркал, узкая грудь заходила ходуном.

– Лучше бы я умер! – выпалил он.

Эмоции настолько переполняли его, что впервые за всю жизнь он не заикался. Гарибонд беспокойно взглянул в его глаза и подошел вплотную к своему питомцу.

– Никогда так не говори! – крикнул он и поднял руку, словно намереваясь ударить Брансена.

Но мальчик даже не моргнул.

– Д-да!

– Нет, и не смей даже думать об этом! Ты живешь, и это уже само по себе чудо после всех несчастий. Ты остался жить, потому что твоя мать… потому…

Брансен недоуменно уставился на Гарибонда, совершенно не понимая его путаной и взволнованной речи. Не так уж часто ему приходилось видеть, как уравновешенный и спокойный отец выходит из себя, и уж конечно никогда он не видел Гарибонда в таком волнении. Наконец Гарибонд сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокоился, сел на кровать и привлек мальчика к себе, бережно обняв за плечи.

– Никогда так не говори и даже не думай, – снова сказал он.

– Н-н-но…

Гарибонд приложил палец к губам Брансена и заставил его замолчать.

– Когда-то я и сам так подумал, – признался он. – Это было сразу после того, как ты родился. Твои трудности ежедневно причиняют мне боль, может, даже сильнее, чем тебе самому, потому что у тебя очень сильный характер. Самхаисты считают, что каждый ребенок, родившийся с отклонениями, должен быть принесен в жертву, и в некоторых городах до сих пор придерживаются этой традиции. Но тебя это не коснется, благодаря твоей матери. Я тебе еще слишком мало рассказывал о Сен Ви, об этой удивительной женщине, Брансен. Ты знаешь, что получил от нее часть имени и что она умерла сразу после твоего рождения. Вторая часть имени получена тобой от отца.

– Г-г-Гари…

– Нет, – прервал его Гарибонд. – Я дал тебе свою фамилию и считаю, что это правильно. Твоего отца звали Бран. Бран Динард, монах из монастыря святого Абеля.

Мальчик удивленно открыл рот, и тут же по подбородку потекла струйка слюны.

Гарибонд повернулся сам и развернул мальчика, чтобы смотреть ему в лицо.

– Брансен, я не твой отец, хотя никто еще не любил своего родного ребенка, как я тебя люблю.

Мальчик стал медленно качать головой. На глаза навернулись слезы и ручейками побежали по щекам, неожиданно он так сильно задрожал, что Гарибонду пришлось придерживать его на кровати.

– Брансен, прости меня, пожалуйста, – сказал Гарибонд. – Теперь ты уже достаточно взрослый, и пора узнать все до конца. Ты должен знать о Бране, моем самом лучшем друге. И о Сен Ви. – Он не мог удержаться от печальной улыбки при упоминании дорогого имени. – Она умерла не сразу после твоего рождения, Брансен. Она еще успела отдать тебе свою жизнь.

И без того ошеломленный Брансен удивился еще больше, когда Гарибонд, никогда открыто не показывавший своих чувств, наклонился и поцеловал его в лоб. Затем он поднялся, неспешно пересек комнату и подошел к люку, скрывавшему вход в подземелье.

– Когда ты родился, – объяснял он, – ты был так слаб, что не мог дышать, и Сен Ви чувствовала себя не намного лучше после тяжелых родов. Но твоя мать была необычной женщиной. – Гарибонд наклонился, поднял крышку люка и отодвинул одну из деревянных панелей стены. Он засунул руку в потайную нишу и достал запылившуюся толстую книгу. – Твоя мать происходила из народа мудрецов Джеста Ту.

Эти слова абсолютно ничего не говорили Брансену, и выражением своего лица он постарался, насколько это было возможно, дать понять отцу, что ничего не понял.

– Она могла делать удивительные вещи, гораздо более удивительные, чем братья Абеля со своими камнями. Твой отец путешествовал по ее стране, чтобы обратить местных жителей в свою веру, но в конце концов увидел истину в учении Джеста Ту. – Гарибонд протянул книгу Брансену. – Вот здесь все записано. Все секреты и тайны.

– М-м-мой… от-тец?

Мальчик не переставал дрожать, и слезы потоком текли по его лицу.

«Зачем ты мне это рассказываешь? – читал Гарибонд мысли мальчика, хотя и знал, что тому не под силу высказать их вслух. – Ты мой отец! Ты! И никто другой! Как ты можешь меня обманывать? Зачем стараешься обидеть?»