– Сен Ви знала, что умирает, – очень медленно продолжал Гарибонд, чтобы Брансен уяснил смысл его слов, несмотря на сумятицу в мыслях после таких открытии. – Поэтому она решилась воспользоваться своими магическими знаниями и отдать тебе остатки своих жизненных сил, чтобы ты мог жить.

Брансен ничком бросился на постель, все его худенькое тело сотрясалось от рыданий и сдавленных криков. Гарибонд снова обнял мальчика и дал ему свободно выплакаться. Так он просидел больше часа, ласково поглаживал взъерошенные волосы Брансена и бормотал о том, что все будет хорошо. Он убеждал мальчика, что тот уже достаточно взрослый, чтобы услышать эту грустную историю и понять, какими особенными людьми были его родители.

Наконец Брансен успокоился настолько, что Гарибонд смог снова усадить мальчика на кровати. А потом начал свой рассказ. Он поведал Брансену об их с Браном детстве, о том, как Динард поступил в монастырь

Святого Абеля, а Гарибонд не смог этого сделать. Он рассказал о странствиях Динарда по странам, находящимся южнее горной цепи, и вспомнил все истории о Бехрене и Джеста Ту, привезенные другом из путешествия. А когда Гарибонд дошел до возвращения Динарда в Прайд, да еще вместе с женой-чужестранкой, его единственный глаз засверкал от радостных воспоминаний. Гарибонд объяснил, что Динард был полон решимости просветить братьев-монахов и поведать им истины, содержащиеся в учении Джеста Ту.

– Вот с того дня и начались все беды, – печально сказал Гарибонд. – Твои отец и мать наткнулись в лесу на женщину, осужденную самхаистами во главе с Берниввигаром.

При звуке этого имени Брансен вздрогнул.

– Жрец приговорил ее к смерти, и женщину подвергли укусам ядовитой змеи, а потом повесили за руки на дереве у обочины дороги, обрекая на долгую и мучительную гибель. Там ее отыскали поври и уже нанесли рану, чтобы окунуть свои береты в свежую кровь.

Брансен широко раскрыл глаза и еле дышал, захваченный рассказом Гарибонда.

– Но твои родители прогнали кровожадных карликов, – продолжал Гарибонд с искренним уважением, которого заслуживал героический поступок Сен Ви и Динарда. – А потом твоя мать – она и в самом деле была удивительной женщиной – воспользовалась своими волшебными силами и вылечила несчастную жертву. Увы, она взяла на себя действие змеиного яда, но тебе это тоже не прошло даром. Ты страдаешь из-за последствий благородного поступка, сынок. Возможно, это слабое утешение, но ты такой же герой, как и твоя мать.

– О… на жи-жи… ва?

– Та несчастная женщина? По правде говоря, я этого не знаю. Но если и нет, то страшный случай, о котором я рассказал, здесь ни при чем. Она ушла из моего дома по своей воле и казалась вполне здоровой. И все благодаря твоей матери.

Некоторое время Брансен сидел тихо, обдумывая услышанный рассказ, а потом с любопытством взглянул на Гарибонда.

– А м-м-мой… о… тец?

– Твой отец? Брансен кивнул.

– Отец Жерак отослал его из монастыря. Мне кажется, Жерак боялся твоей матери, поскольку ее обширные знания могли угрожать его вере. Я думаю, он поэтому и не хотел выслушать Динарда. Поэтому и отослал его на север, в Санта-Мир-Абель, монастырь на берегу залива Короны. Я не знаю, – признался Гарибонд, отвечая на молчаливый вопрос мальчика. – Мы больше ничего не слышали о твоем отце. Может, он до сих пор живет в Санта-Мир-Абель, хотя отец Жерак говорил, что Динард там так и не появился. Не знаю, можно ли ему верить, Брансен.

– Господи, наконец-то я рассказал тебе эту историю, да еще за один раз! – воскликнул Гарибонд после паузы. – Но ты должен был все узнать о своих родителях, как и то, что это ничего не меняет между нами. Ты и я – настоящая семья, Брансен. Я всегда буду тебе отцом, и не смей больше говорить, что тебе лучше было умереть. – Он угрожающе помахал пальцем у самого лица мальчика. – Никогда не смей так думать!

Суровость была чужда Гарибонду, так что в следующее мгновение он наклонился вперед, крепко обнял приемного сына и долго-долго не выпускал из объятий.

Еще несколько часов после этого разговора Гарибонд не сводил глаз с мальчика… На его хрупкие плечи свалился тяжелый груз, не стал бы он непосильной ношей для болезненного подростка.

Лицо Брансена могло выражать только очень сильные эмоции, и теперь оно оставалось неподвижным, а в его поведении не было ничего необычного. Вот только книга, безусловно, привлекала его внимание. Он постоянно останавливался рядом и осторожно трогал пальцами мягкий кожаный переплет, словно через этот таинственный предмет старался отыскать невидимую связь со своими родителями.

– Хочешь узнать, что такое книга? – спросил Гарибонд в один из таких моментов.

Брансен от неожиданности отпрянул назад и с любопытством уставился на Гарибонда. Мужчина ободряюще улыбнулся и подошел ближе.

– Это книга, – повторил Гарибонд и открыл первую станицу.

При этом он не сводил глаз с лица мальчика, и внезапно вспыхнувший в его глазах интерес удивил Гарибонда. Неожиданно для самого себя он нагнулся и стал всматриваться в изящные завитки букв.

– Твой отец переписывал ее строчка за строчкой и потратил на это несколько лет.