А мне удавалось такое: крохотным наездничком мелиттобией, паразитирующей в природе у одиночных пчел, ос и шмелей, успешно заражать пупарии разных мух, куколок мелких бабочек и даже личинок хрущей: личинки наездника выедали их начисто. Изменить бы что-то чуть-чуть в инстинктах и повадках крохотного существа — и оно может стать ценнейшим помощником земледельца.

Напоследок хочется рассказать еще об одном малоизвестном, но интереснейшем наезднике, тоже очень мелком. Называется он иностемма и относится к семейству птеромалид; паразитирует на личинках комариков-галлиц, скрывающихся в наростах на растениях — галлах (глава «Загадочные плоды»). Проткнуть яйцекладом стенку галла, плотную и многослойную — особенно прочен внутренний слой — ой как непросто. Яйцеклад же иностеммы — микроскопической толщины волосок, почти невидимый невооруженным глазом, однако довольно длинный. Но хранить этот тончайший, быть может, очень сложный прибор, в простых «ножнах», как это делает эфиальт, крошке-иностемме почему-то нельзя: быть может, на воздухе прибор этот пересохнет или еще как-то испортится. Наверное, поэтому в нерабочем положении самка иностеммы втягивает яйцеклад внутрь брюшка. Но брюшко не очень вместительное, и в него спряталась бы только малая часть «галлобура». Мастерица-природа поступила иначе: раз яйцеклад в состоянии покоя не умещается в брюшке, то насекомое для этого имеет дополнительный «пенал», растущий из середины туловища и направленный вверх и вперед. В отросток этот, достающий до головы, и прячется основание втягиваемого вглубь яйцеклада при очень незначительном изгибе (круто перегибать яйцеклад нельзя), а остальное умещается в брюшке.

Обнаружив впервые этих наездников в сборах, сделанных в травяных джунглях под Исилькулем, я много лет не мог понять, для чего такой необычный «рог», растущий из передней части брюшка, поднимается пологой дугой над грудкой и упирается концом в затылок крохотного насекомого, Думал, что прочная хитиновая «дуга» зачем-то защищает спинку наездника. Но за чем? Увы, сам разгадать эту тайну я не смог. Помогли мне в этом энтомологи Зоологического института Академии Наук в Ленинграде, определившие вид и рассказавшие о назначении непонятного отростка.

Множество видов наездников — крупных, средних, малых и мельчайших — надежно сохранится в микрозаповедниках и заказниках для насекомых, Я уверен, что именно здесь энтомологи будущего найдут новые виды для биологической защиты растений от многих вредителей — такие виды, которые можно разводить в любых количествах. Много ценного откроют у «заповедных» наездников и бионики.

А нам с вами пока нужно сделать не так и трудное, но очень важное дело: спасти от вымирания всю дикую фауну наездников, создав для мелкой полезной и интересной живности как можно больше школьных, совхозных и колхозных микрозаповедников.

Шмелиха Джульетта неторопливо летела над землей. Не удивляйтесь странному имени: многих самок шмелей во время экспериментов в заказнике мы метили, нанося капельки цветной нитрокраски им на спину; в журналах опытов ставили такие же цветные пятнышки, против них — порядковый номер шмелихи. А для себя присвоили им женские имена, что оказалось очень удобным в работе: насекомые лучше запоминались, что ускоряло и уточняло работу, и пришлось, в нарушение энтомологических строгих традиций, в журнале завести еще одну графу: «Кличка». Так вот и появились в этом серьезном научном документе имена «Алиса», «Матрена», «Дарья», «Матильда», «Фекла».

Джульетта, медленно пролетая над поляной, искала место для гнездования. Была поздняя весна — та пора, когда уже отцвели лучисто-желтые горицветы, зеленеющий ковер разнотравья начал одеваться в пестрый наряд летних цветов, а часть шмелях уже основала гнезда. Но многие их сестры, еще не торопящиеся с обзаведением семьями, продолжали совершать по заказнику неторопливые «поисковые полеты» — это когда шмель низко летит над землей, высматривая всякие ямки и углубления.

Джульетта принадлежала к виду бомбус горторум, что по-русски значит: шмель садовый. Одета шмелиха была в свою традиционную для этого вида шубку, с широкими черными, желтыми и белыми поперечными полосами. На черной перевязи Джульеттиной спинки виднелись три точки: две голубых и одна красная — наши прошлогодние метки. В одной из семей садового шмеля мы переметили такими вот знаками всех молодых самок, появившихся к концу сезона — их было тогда полтора десятка. У шмелей ведь семья устроена совсем не так, как у домашних пчел: к осени она распадается, все рабочие шмели и самцы погибают, гибнет и основательница — «царица», зато жизнь всех их — через потомство, через плоды их трудов — как бы переходит в крепкие тела молодых шмелих, будущих продолжательниц рода, обязанных на следующий год заложить новые гнезда.

А нам нужно было узнать: сколько самок той семьи благополучно перезимуют, сколько их разлетится из заказника в другие места, а сколько останется в «шмелеграде» на следующий год.

Садовые шмели, к которым принадлежала Джульетта, названы садовыми не очень точно: основные места их обитания — леса, поляны, насыпи у канав, ну и старые сады и парки — то есть все те места, где гнездятся какие-нибудь грызуны, например, полевые или лесные мыши, суслики и им подобные. Мягкую постельку из сухой травы и всякого пуха, скрытую в глубокой норе, где в прошлом году своих младенцев-мышат воспитывала хвостатая мама, как раз и разыскивают шмелихи. Никогда не станет закладывать гнездо самка шмеля без волокнистого мягкого материала — он нужен для ее будущего потомства, очень теплолюбивого. Шмели многих видов ищут старые норы грызунов еще вот почему: в глубину нор (а ход до гнезда — иногда несколько метров) не так легко добраться какому-нибудь четвероногому любителю меда, а также вездесущим муравьям, тоже большим охотникам не только до сладостей, но и до шмелиных яиц и личинок. Правда, бывают исключения: некоторые виды мурашей мирно уживаются рядом со шмелями (глава «Мохнатые труженики»), но что касается рыжих лесных муравьев — отменных следопытов и охотников — то от них шмелям лучше гнездиться подальше.

Грызуньих нор на «Шмелиных Холмах» было предостаточно. Многие из них размещались на месте небольших возвышений, тихими вечерами можно было слышать тончайший писк и «мышиную возню», а позже, к ночи, над буграми бесшумно реяли охотницы-совы, прилетавшие сюда из соседнего леса. Кроме того, на поляне каждую весну появлялись все новые и новые рядки земляных отвалов слепушонок — роющих животных, которых в наших краях ошибочно считают кротами (крот относится к отряду насекомоядных, роет землю лопатообразными ногами, а слепушонки — грызуны из семейства полевок — прокладывают ходы в земле большими резцами, питаясь корнями растений, лапки же у слепушонки вполне «мышиные»).

В сложных и глубоких подземельях лесных мышей, слепушонок, полевок находилось множество не только жилых, но и покинутых грызунами прошлогодних гнезд, удобных для шмелей — объемистых пещерок с мягкой теплой подстилкой. Оттого, видно, и образовалась здесь, на Шмелиных Холмах, большая разношерстная колония шмелей: ведь шмели подземных видов имеют очень прочную экологическую связь не только с растениями, но и с грызунами, вернее, их норами. В местности, где нет таких нор, шмели многих видов не приживутся вовсе.