Мы регулярно наблюдали за шмелиной поляной. Самок, ищущих гнезда, тут летало довольно много. Из помеченных прошлой осенью пятнадцати шмелих две — Лада и Прима — уже загнездились в середине мая, а сейчас место для гнездования искали еще четыре самочки из «окольцованных» — в том числе Джульетта. Кроме садовых, тут летали еще многие другие шмели, подыскивающие удобные квартиры: огненно-рыжие полевые, ярко-желтые моховые, серые, чуть с зеленцой конские (до сих пор не пойму, за что их так назвали, наверное, кто-то когда-то нашел гнездо в конюшне), ярко-полосатые земляные, охристые «шмели-чесальщики», крупные светлые степные шмелихи с красным кончиком брюшка и еще самочки, не имеющие русского названия — бомбус макулидорзис [10] .

Джульетта давно уж обследовала всю поляну, залезая в мышиные норы, но то ли они не приходились ей по вкусу, то ли кем-то уже были заняты, то ли не созрели в мохнатом шмелином брюшке яйца, — одним словом, поиски продолжались, и шмелиха все гудела и гудела над буграми и луговинами Страны Насекомых. Ночью Джульетта пряталась в укромные уголки, а утром снова принималась за главное дело — поиски подходящей квартиры, лишь изредка делая перерывы, чтобы подкормиться на цветах.

Пролетая очередной раз над поляной, шмелиха вдруг почувствовала: тут внизу, под землей еще не обследованное ею помещение, какая-то полость. Возможно, она восприняла эхо, гулко отдавшееся в этой полости от басовитого звука ее полета, или, быть может, шмели обладают еще какими-то способами обнаружения подземных пустот, кто знает. Шмелиха зависла в воздухе над этим местом, как вертолет, немного снизилась, чуть подалась в сторону и лишь тогда разглядела отверстие, ведущее в подземную пещерку или еще куда-то: отверстие это чернело на дне небольшого углубления. Шмелиху не смутило то, что дырочка эта сильно отличалась от круглого мышиного лаза: она была строго квадратная. Джульетта приземлилась в углубление и не долго думая вползла в странную прямоугольную «дверь». Подземный ход, тоже квадратного сечения, не испугал насекомое: стенки хода были земляными, что, в общем-то, напоминало мышиный ход, только этот тоннель был поуже, мышь в него бы и не пролезла. Это был специальный «шмелепровод», сколоченный из четырех длинных реек и выкрашенный внутри раствором чернозема — деталь одного из многих подземных устройств, установленных людьми на полянах и опушках энтомологического заказника специально для привлечения шмелей.

Быстро семеня ножками, Джульетта бежала в незнакомые ей недра искусственного сооружения, но все вокруг было так натурально, так напоминало мышиную нору, что она даже ни разу не приостановилась. Пробежав почти метр, Джульетта попала в объемистую пещеру, наполненную чем-то мягким, приятно пахнущим (на шмелиный вкус!) мышами. Дело в том, что, стараясь добиться как можно большего сходства с гнездом грызуна, мы не только обмазывали изнутри шмелиные ящички-ульи землей, но и наполняли ватой, смешанной с сухим мхом или паклей, а также с гнездовой подстилкой белых мышей и хомячков, которых я держал дома: уж очень любили шмелихи селиться в таких «почти мышиных» домиках, явно предпочитая их тем, которые наполнялись утепляющим материалом без добавки в нее хотя бы небольших порций бывших мышиных «постелей».

Долго не показывалась шмелиха из летка: она тщательно обследовала все кубическое пространство подземной обители, несколько раз пролезла сквозь ватный ком, проверяя, не поселилась ли тут уже какая-нибудь из ее родственниц или землячек. Но все было как нельзя лучше: помещение достаточно просторное, сухое, без сквозняков, находится под землей, так что не перегреется на солнце и не размокнет от дождя; ход сообщения достаточно длинный — значит, в будущее гнездо шмелихи не доберутся муравьишки, и достаточно узкий для того, чтобы какой-нибудь четвероногий любитель насекомых или меда не проник сюда (на участке было немало землероек), И, судя по всему, другие шмели в этом улье еще не были.

Но более всего Джульетте понравилось то, что тут было много чего-то мягкого, теплого, волокнистого — какая превосходная колыбелька получится для детишек! Это была вата, смешанная со мхом и паклей и «сдобренная» гнездовой подстилкой лабораторных грызунов: всю эту начинку мы приготовили еще зимой. А по весне несколько десятков наполненных ею ящичков, в которые сбоку были врезаны деревянные «шмелепроводы» из реек, а сверху устроены простые накладные крышки из доски, мы закопали под дерн как раз в тех местах, где весною замечали шмелих, ищущих место для гнездования [11] . Работу эту мы проделывали как можно более аккуратно: остро отточенной лопатой прорезали дери, под ним рыли окопчик для ящика и трубки, все устройство снова прикрывали дерном, плотно заделав в земле щели, а лишний грунт убрав с участка. Так что трава продолжала расти и над ульями, а на поляне с совсем не нарушенным ландшафтом виднелись лишь небольшие ямочки с темнеющими на их дне отверстиями шмелепроводов да лежали рядом с летками маленькие фанерные бирки с номером подземного улья.

…Лишь через час с лишним Джульетта выползла из квадратной «двери». Не обращая внимания на человека, стоящего рядом (это был Саша с журналом наблюдений), шмелиха походила вокруг летка в ямке, потом поднялась в воздух, но не улетела, а долго кружилась над углублением, все время поворачиваясь к нему головой. И Саша записывал в журнале: «Джульетта выползла из летка 14-го гнезда, делает облёт». Облёт на языке пчеловодов — это когда насекомое, чтобы хорошо запомнить место своего жительства, летает рядом с летком, пристально на него глядя. А в общем запись эта в журнале наблюдений означала очередную приятную для нас всех новость: шмелихе пришлась по вкусу устроенная нами квартира, здесь она наверняка заложит гнездо, и улей № 14 берется теперь под усиленные наблюдения.

Прошло три дня. Вата внутри подземного домика была тщательно растереблена и взбита шмелихой, стала пышной и рыхлой; в глубине мягкого кома появилось гнездышко — пространство объемом с теннисный шарик, и ватные теплые стенки этой полости были аккуратно обмазаны тонким слоем желтого воска. К летковой стороне улья от гнездышка вел ход, проделанный Джульеттой в вате, диаметром с мизинец. И вот там, где кончалась круглая комнатка и начинался ватный тоннель, трудолюбивая шмелиха установила удивительную вазу, сработанную ею из воска, почти шарообразную, с круглым горлышком сверху. Если б в улье было светло, то сквозь прозрачные стенки этого дивного сосуда можно было бы увидеть, что он почти доверху наполнен прозрачным жидким медом.

Мед этот шмелиха готовила из нектара ближних и дальних цветов. Сколько же рейсов совершила она к ним, пока не наполнила этот довольно объемистый сосуд!

Но не только нектар доставляла Джульетта в свой «дом № 14». Сотни цветов она облетала, усердно собирая на них пыльцу. Из каждого такого «пыльцезаготовительного» рейса насекомое возвращалось в гнездо с желтыми и оранжевыми комочками, прилепленными к задним ногам.

Цветочную пыльцу Джульетта складывала в каморку, и через несколько дней на ее дне, как раз в середине помещеньица, лежал довольно большой брикет этого питательного продукта. В один прекрасный день самочка отложила прямо на брикет восемь продолговатых жемчужных яиц, прикрыв их сверху аккуратным восковым сводом, и плотно припала к нему грудкой.