Впоследствии, по словам историка Р. Г. Красюкова, Демидова развелась с мужем и в 1879 году вышла замуж за графа П. Ф. Сумарокова-Эльстона. Граф согласился воспитывать её детей от Николая Константиновича. Александр III разрешил им взять фамилию Волынские — в честь любимого гвардейского полка Ники? Они получили личное дворянство, но были лишены прав на имущество своего воспитателя.

Мезальянс — неравный брак. Так, по-французски изящно называется союз между мужчиной и женщиной из разных социальных кругов. При этом родственники одной стороны считают, что им крупно повезло, а другой впадают в шок.

Потерпевшей стороной в следующей истории оказалась династия Романовых. Едва они отбились от «чести» породниться сначала с американской куртизанкой, а затем от такой же дамы местного разлива, как великий князь Николай Константинович преподнёс им очередной сюрприз в том же жанре.

В Оренбург его привезли в начале июня 1877 года. В те времена это был серый и унылый город, расположенный в степи, застроенный однообразными одноэтажными домами и населённый преимущественно немцами и казаками. За сотню вёрст от него разило скукой и провинцией.

Новым главным надзирателем Ники стал генерал Ростовцев. Генерал предложил Александру II сослать туда забубённую голову из следующих соображений. Во первых, Демидова не поедет в такую глухомань. Во вторых, населяют Оренбург одни обыватели, которые, как в деревне, друг за другом следят, и все про всех всё знают. А в третьих, он, Ростовцев, великому князю спуска давать не будет. Он не Ухтомский и Витковский.

Мягкосердечный государь на это заметил:

— Ну, зачем же так? Мой племянник — молодой человек. Ему надо бывать в обществе и слегка ухаживать за женщинами. Вреда от этого не будет. Вы же сами говорили, что оренбуржцы друг за другом следят…

Таким образом, император сам подготовил почву для дальнейших событий.

Впервые за последние три года Ники вышел в свет. Яркий свет ламп и канделябров, обнажённые женские плечи и спины, пальмы в кадках, белоснежные скатерти на столах с хрусталём и фарфоровой посудой, лакеи в ливреях и белых перчатках — было от чего закружиться голове. Правда, на всём лежала печать провинциального убожества. Мероприятие не шло ни в какое сравнение с приёмами в Зимнем и Мраморном дворцах. Но на безрыбье и рак рыба.

Перенесённые страдания, издевательства и пытки преждевременно состарили Ники. Ему ещё не было и тридцати, а на лице уже прорезались морщины и в висках засеребрилась седина. Но это ему шло. А в сочетании с романовской величественной статью, большим личным обаянием, светской холодностью и насмешливостью делало его неотразимым. Аристократ!

Великий князь был представлен цвету местного общества: губернатору, почтмейстеру, обер-полицмейстеру, судье, высшим офицерам гарнизона, таможеннику, попечителям, именитым купцам… Он целовал ручки их жёнам и дочкам, хлопал по плечу отпрысков мужского пола. Не морщась, пил скверное шампанское за процветание Оренбурга и его обитателей. Открыл бал в первой паре с губернаторшей генеральшей Кривановской, «носатой пучеглазой дамой неопределённого возраста».

Николай Константинович в тот вечер очаровал всех. А сам заскучал: он не привык к такому обществу. Его нарасхват приглашали в гости. Он же отказывался под предлогами нездоровья и отсутствия времени.

Это было большим облегчением для Ростовцева. Из светского шалопая Ники превратился в заядлого туриста. Во время экскурсий он много общался с местными казаками и киргизами-кочевниками. С ними ел конину, пил водку из кружек и чай с бараньим жиром. Ездил на рыбалку и охоту. Всё, разумеется, под присмотром агентов Ростовцева.

Сам главный опекун был доволен. Его поднадзорный практически не приносил хлопот. Ну, если только уедет далеко в степь или выпьет лишнего.

Пришла весна следующего года. Дальнейшее описывает его биограф:

«Ясным апрельским утром граф Ростовцев сидел у раскрытого окна, наслаждаясь кофием и весенним солнцем. Всё было хорошо.

Генерал решил не писать в этот день никаких отчётов, а предаться безделью.

Внезапно в комнату влетел запыхавшийся адъютант.

— Беда, ваше сиятельство! — вскричал он. — Его высочество тайно обвенчался!

Генерал как сидел, так и замер.

— С кем? — только и спросил он.

— С Надеждой Александровной фон Дрейер.

— С дочерью полицмейстера фон Дрейера?

— С ней, ваше сиятельство.

— Когда ж его высочество успел познакомиться с ней?

— Должно быть, на приёме в его честь, в день его приезда.

«Неужели это правда? — думал Ростовцев. — Что ж, допустим, они познакомились. Но как могли они продолжить знакомство?»