Шол пронзительно закричал от боли и продолжал кричать, когда Тигр толкнул его ногой и он, вылетев из кресла, врезался в своего телохранителя. При этом и хозяин, и его охранник упали. Тигр не спеша подошел к ним и выстрелил второму телохранителю прямо в лицо.

— Ога! У вас все в порядке? — вскричал Ракета, появляясь в пустом дверном проеме. На уличном жаргоне Лагоса слово «ога» означало «шеф». Тигру понравилось словечко, и с его благословения юные бойцы стали называть своего босса только так.

Пронзительные крики и стоны в доме уже прекратились, и во владениях Шола воцарилась тишина, нарушаемая, впрочем, редкими выстрелами или автоматными очередями. Кое-то из юнцов, еще не насладившись сполна насилием, чувством власти и вседозволенности, продолжал выпускать пар.

— В доме должен находиться учитель, обучающий детей Шола разным наукам.

— Мы уже разобрались с ним, — произнес Ракета.

— Отлично. — Тигр с интересом наблюдал за попытками хозяина дома подняться с пола. Потом выстрелил ему в бедро. — Нужно наложить жгут, иначе сдохнешь от потери крови, — сказал он бизнесмену.

Потом повернулся к Ракете.

— Хорошенько свяжи мистера Шола. А потом засунь эту штуку ему в рот. Можешь и в задницу, если тебе так больше нравится.

«Этой штукой» Тигр назвал гранату М-67.

— И не забудь дернуть за колечко, когда будешь уходить.

Мне все еще казалось, что я живу в нереальном, фантастическом мире.

Все двери церковного приюта для бездомных закрывались сразу после девяти вечера. После этого никто не мог войти в приют или выйти из него. Из-за хаотичного движения и постоянных пробок на улицах Лагоса мне едва удалось добраться туда вовремя.

Моя койка находилась в дальнем конце так называемого дортуара номер три — третьей, и последней, спальни от входа, располагавшейся в стороне от главного коридора, куда выходили двери хозяйственных и бытовых помещений, в том числе столовой, где нас по утрам кормили завтраком.

«Алекс Кросс, — сказал я себе, — что ты успел сделать за сегодняшний день? К каким выводам пришел?»

Парень, занимавший ближайшую койку, был мне знаком, поскольку занимал это место и в предыдущую ночь. Этого выходца с Ямайки звали Оскаром. Говорил он мало, но напряженный взгляд и едва затянувшаяся рана на бедре от соприкосновения с капотом автомобиля сообщили мне его историю. Пока я рылся в тумбочке в поисках зубной щетки, он лежал на боку и смотрел на меня.

— Эй, мужик, — обратился он шепотом ко мне, — тут один коротышка в рясе искал тебя. Он и сейчас здесь и в данный момент на тебя смотрит.

Я бросил взгляд в сторону двери. Действительно, там стоял отец Бомбата. Поняв, что я заметил его, он поманил меня пальцем и вышел из дортуара.

Я последовал за ним в холл, забитый ночлежниками, добравшимися до приюта в последнюю минуту. Я растолкал этих людей и, ускорив шаг, догнал отца Бомбату у передней двери.

— Святой отец? — позвал я священника и лишь после этого заметил, что он набирает номер на своем сотовом. Я задумался, кому он может звонить в столь поздний, по приютским понятиям, час.

— С вами хочет переговорить мисс Танзи. — Священник вручил мне сотовый.

У Аданны было полно новостей! В частности, она поведала мне об убийстве, случившемся в тот день в Южном Дарфуре. Жертвами убийц стали один из членов Государственного совета Судана и все его семейство.

— Какая-нибудь связь с Бэзилом Аббудом, убитым в округе Колумбия, прослеживается? — спросил я женщину.

— Пока не знаю, но совершенно точно могу сказать, что Тигр довольно часто прокручивал свои делишки именно в Судане.

— Оружие? Героин? — спросил я. — Какого рода у него делишки в Судане, Аданна?

— Мальчики. Преданные ему оловянные солдатики. Он рекрутировал их в лагерях беженцев в Дарфуре.

Я вздохнул.

— Вам следовало сказать мне об этом раньше, Аданна.

— Ничего еще не потеряно. Завтра утром мы можем вылететь в Найалу на первом же транспортном самолете.

— Вы сказали «мы»?

— Сказала. Но если вас это не утраивает, отправляйтесь обычным коммерческим рейсом до Аль-Фашера, а оттуда доберетесь до места наземным транспортом. Оставляю это на ваше усмотрение.

Прежде я бы сто раз подумал над ее предложением. Но прежде я никогда не находился на расстоянии пяти тысяч миль от дома, не имея никакой связи со своими близкими, и не ночевал в переполненном дортуаре в приюте для бездомных.

Накрыв трубку ладонью, я повернулся к отцу Бомбате.

— Святой отец! Я могу доверять этой женщине? — спросил я, но подумал другое: «Доверить ей собственную жизнь?»

— Да. Она хорошая девочка, — ответил священник без колебаний. — Кроме того, как я уже говорил, она — моя кузина. Такая же высокая и красивая, как я. Вы можете довериться ей, детектив.