Вдруг учитель увидел на корешке одной книги надпись: «Русская охота в русской литературе».

– Нравится читать? – показал на книгу.

– Не только. Охотиться тоже.

– Да? – удивился Волков. – Вы ездите на охоту? Или – по бутылкам, как некоторые любят…

– Перед вами, между прочим, почётный охотник. Я много писал об этом. После статьи «Право на выстрел» появились новые правила. Но как можно писать о том, чево не знаешь?

– В таком случае мы с вами, Виктор, родственные души.

– Ну? Тоже охотник?

Женщины по очереди звали своих мужей, однако те лишь отмахивались: «Сейчас, сейчас…» У Савельева оказалось три ружья. В том числе немецкий «Меркель».

За столом мужчины то и дело съезжали на тему охоты, вызывая иронию жён. Наконец, вышли на балкон покурить и тут дали волю своим познаниям. Как взять на «профиля» гуся. Какая дробь лучше для вальдшнепа. Из чего сделать «настоящий» манок на рябчика. Перешли на «ты».

– Слушай, давай-ка бросим на «вы», – сказал Савельев. – Тоже мне – английские лорды! Нормальные мужики. Считай, ровесники.

– Согласен, – подал руку Владимир.

Потом они встретились у Волковых – на дне рождения Натальи. Ей Савельевы подарили французские духи «Фиджи» – самые популярные в ту пору у советских женщин, а хозяину Виктор привёз манок на рябчика, сделанный вологодским егерем из косточки тетерева. Волков не удержался, тут же в прихожей опробовал его. Все оглянулись на тонкий свист.

– Теперь он меня будет так подзывать, – улыбнулась Наталья.

Когда Нестеренко с Волковым стали договариваться о поездке на весеннюю охоту, учитель сказал, что хочет пригласить одного знакомого журналиста.

– Што за человек? – насторожился электрик. – Некоторых писак я бы повесил на одном дереве с «хромым бесом».

– Этот – нормальный. Виктор Савельев… Может, слышал? Или читал. Он в газете… На телевидении. Свой человек.

– Савельев? – с удивлением переспросил Нестеренко. – Дак я ж его знаю! Давно, кстати, знаю. И ты, оказывается, тоже? Откуда? Ну, и чудеса! А он што, охотник?

– Ещё какой!

Теперь они на трёх машинах подъезжали к маленькой деревушке Марьино, где их ждал Адольф со своими помощниками.

Возле большой, крепкой избы увидели знакомый трактор «Беларусь» с тележкой и «уазик». Сообразили: надо сюда. Нестеренко посигналил. На высокое крыльцо из избы вышел Адольф. За ним в дверях показался немолодой мужик, похожий узким лицом на Валерку. Как оказалось, его брат.

– А-а! Вот и наши демократы! – расплылся в улыбке егерь.

– Не вали всех в одну кучу, – радостно раскинул руки Нестеренко, готовясь обнять идущего от избы Адольфа. – У нас каждой твари по паре.

Егерь обхватил Андрея, потом потискал Волкова. Всё так же улыбаясь, но уже с кислинкой, пожал руки Карабанову и Слепцову. Когда подошёл Савельев, учитель сказал Адольфу:

– А это наш новый товарищ. Виктор зовут.

– А старый где?

– В больнице Игорь Николаич. С сердцем. Жизнь довела.

– Нового-то я вроде где-то видел, – пожимая руку Савельеву, сказал егерь. – Адольф.

Журналист никак не отреагировал на имя егеря, а Волков подтвердил:

– Вполне возможно. По телевизору.

– А-а… То-то я думаю: лицо знакомое. Ну, где зверь, Андрей?

Нестеренко взял щенка из машины. От избы подошли Валерка, его брат и красноглазый Николай. Тоже поздоровались.

– Хорош! – принял щенка Адольф. – Ничё не могу сказать. А глаза, глаза… Нет, есть люди среди зверей. Глянь, как умно смотрит! Имя-то у него уже имеется?

– Конечно. Пират.

В маленьких глазках Адольфа колыхнулась грусть, но щенок лизнул ему руку, и егерь мягко улыбнулся.

В горнице большой избы-пятистенки уже была приготовлена для гостей еда. На большой сковороде ещё дышала теплом жареная картошка, в тарелках высились солёные огурцы, домашние маринованные помидоры, квашеная капуста. На двух блюдцах розовел кабаний бекон, шпигованный чесноком.

– На чём остановимся? – спросил Адольф, когда все выпили по второму разу и ещё резвей, чем после первой стопки, накинулись на еду.

– А што у нас есть? – спросил Волков, поддевая вилкой пластинку сала.

– У нас есть всё! – самодовольно заявил Валерка. Егерь строго глянул на него.

– Смотря чего тебе, Владимир, хочется. За деревней… на просеках – вальдшнеп. Этот, конечно, вечером. А для утра другое… Километров шесть отцуда – тока! Три хороших тока. Косачи ведут разговор – издаля слышно.