Правда самой жизни подсказала поэту действенный и наиболее художественно верный в данном случае прием изображения — прием резкого, контрастного, многопланового противопоставления. Но если бы эти противопоставления только подчеркивали контрасты между жизнью в нашей стране и за рубежом, поэту легко было бы впасть в риторику, повторить других.

Турсун-заде обнажает противоречия самой жизни в странах зарубежного Востока: волшебно мастерство Тара-Чандри, но горька ее судьба, она и царица, и раба; великолепен висячий сад в Бомбее, но его изумительно сказочное отражение в воде разбивает американский крейсер; и весна не в состоянии оживить загубленного мертвого сада; Индия — страна чудес, роскошной природы, но тяжела доля заброшенного нуждой на чужбину афганского мальчика, вынужденного счищать пыль с сапог белых сахибов; горящие глаза изможденных тружеников и самодовольство, ленивая сытость и ничем не оправданная жестокость «власть имущих»…

Социальная тема, доминируя во всех стихотворениях этого цикла, нигде не переходит в сухую дидактику и догматизм, в пропагандистский ораторский прием именно потому, что стихи поэта пронизаны высоким гуманизмом, чувством искренней дружбы, выраженными с большим художественным тактом.

В обрамлении эффектных и красочных описаний индийских пейзажей возникает образ страдающего народа, в борьбе которого поэт видит единственный путь к будущему страны.

Поэт ищет литературные аналогии, которые бы свидетельствовали в пользу дружбы народов. Когда в стихотворении «Тара-Чандри» возникают образы таджикского поэта Бедиля (XVII в.), крупнейшего представителя так называемого индийского стиля в таджикской поэзии, и героев его поэмы «Ирфон» («Божественное познание») певца Модана и танцовщицы Комде — они воспринимаются читателем как подлинно поэтическое откровение:

В этом стихотворении бессмертным образам Бедиля посвящено всего несколько строк. Они воспринимаются как стихотворение в стихотворении, как вставная новелла, художественная функция которой состоит в том, чтобы связать прошлое с настоящим, чтобы лаконично напомнить о традиционных связях искусств народов Индии и Средней Азии. Но как бы тенью промелькнувший образ легендарной романтической любви помог Турсун-заде добиться значительного художественного, эмоционального эффекта, способствуя органической слитности публицистического и лирического начал. Лучшие стихи индийского цикла глубоко лиричны по своему образному строю, по форме, по настроению, но вместе с тем в них постоянно ощущается биение политической мысли, они обдают горячим дыханием современности, а мироощущение лирического героя находится под постоянным воздействием действительности с ее острыми противоречиями и конфликтами.

Зрение и восприятие лирического героя Турсун-заде становятся острее, а его ум восприимчивее оттого, что он смотрит на жизнь другого народа глазами советского гражданина, глазами друга, который появился в чужой стране, как «первая волна весны»:

Стихи Турсун-заде рассказывают народам зарубежного Востока правду о Советском народе, рассказывают горячо, страстно. И также поэтически ярко и темпераментно раскрыли эти стихи народам Советского Союза правду о многих сторонах жизни Индии, Пакистана, Ирана.

Есть заметная разница между первой и второй частями индийского цикла стихотворений Турсун-заде, хотя их разделяет промежуток времени меньше чем в два года. За это время поэт снова побывал за рубежом: в апреле 1949 года в Париже в качестве советского делегата Всемирного конгресса мира, в ноябре 1949 года — с делегацией советских писателей в Пакистане. Во второй цикл входят стихи «Шляпа профессора Ахвледиани», «Мой тост», «Две дороги» и другие.

В этих стихах меньше лирических отступлений, пленяющих воображение читателя описаний экзотических индийских пейзажей. Эмоциональность передачи здесь приглушена более строгим, реалистическим письмом. В лучших стихотворениях второй части цикла — «Путешественник по Индии» и «Две дороги» — изображение вопиющих социальных контрастов приобретает еще большую поэтическую силу и убедительность. Да и сама тема судьбы народа в условиях феодально-колониальной эксплуатации раскрыта здесь с еще большей глубиной и еще более беспощадной правдой.

В ряду лучших произведений Мирзо Турсун-заде, развивающих и обогащающих идейно-художественные тенденции, проявившиеся в индийском цикле, находится поэма «Голос Азии» (1957). В этой поэме запечатлен новый размах героической борьбы народов Африки и Азии за свою независимость, за освобождение «от ига грубого меркантилизма, жестокого грабежа и омерзительного расизма, которые характерны для режима, установленного белыми колонизаторами» [5] . Величавой эпичностью и высокой патетикой отличается рассказ об этой борьбе, о победах, одержанных народами Китая, Индии, арабских стран, Африки.