Османова Зоя Григорьевна
Шрифт:
Но вот, незаметно для читателя это объяснение из интимно-лирического русла переливается в другое, туда, где все ощутимее, все громче звучат страстные голоса друзей поэта, друзей его народа. То это голос убеленного сединами русского поэта Николая Тихонова, с которым исхожено и изъезжено немало дорог; то это голос афганского горца, приютившего застигнутых непогодой гостей из России на Дуабе; то это чернокожий посланец Анголы на празднике Рудаки в Сталинабаде, то пламенный патриот Пакистана поэт Фаиз Ахмад Фаиз… И по мере того, как поэт знакомит читателя все с новыми и новыми друзьями, обретенными им в далеких путешествиях, меняется содержание центрального образа поэмы, образа «его дорогой».
Еще и теперь в поэзии многих стран Востока образ возлюбленной отождествляется с образом Родины, свободы. Эта традиция несомненно близка таджикскому поэту. Вот как представляет он нам Фаиза Ахмада Фаиза:
Помнишь, был в нашем доме писатель Фаиз, Чьи стихи, как нежданные звезды зажглись, Он сидел у тебя, мало вымолвил слов, Но не слишком усердно он кушал твой плов, Слушал вежливо то, что сосед говорил, Он сидел у тебя и курил и курил… Но когда оживленный зашел разговор Про его Пакистан и про город Лахор, Загорелся Фаиз, как дрова, как трава, Точно искры взвились огневые слова, Он метался от боли, утратив покой, Рвался к свету и воле пенджабской рекой… Ради правды покинув родные края, Он отчизне твердит: «Дорогая моя!..» Разве он, как и я, на чужой стороне Не тоскует о детях, о милой жене? Для него Пакистан — это дети его, И тревожит их плач на рассвете его…«Дорогая моя» — для пакистанского поэта это образ его Родины. В стихотворении из сборника «Руки ветра» («Мысль моя о тебе…») Фаиз Ахмад Фаиз писал, обращаясь к любимой отчизне:
Дни друг друга сменяют — идет то один, то другой, Новый вечер приходит, а я все в разлуке с тобой. Сердцу грезится — только померкнет окошко тюрьмы — На кудрях твоих свадебный звездный наряд. А коль цепи мои засверкают, я знаю тогда — То лицо твое, щеки твои от восхода горят…И для Турсун-заде это уже не только образ подруги, матери его детей, но образ родной таджикской земли, Советской Родины. На первый взгляд может показаться, что и заключительные строки поэмы тоже обращены только к любимой:
Дорогая моя, мы с тобою вдвоем В молодые года создавали наш дом. Посмотри же, он светит светлей с каждым днем, Потому что в нем больше друзей с каждым днем. Посмотри же, он выше и шире теперь, Посмотри же, простого таджика семья С миром правды слилась, дорогая моя!Но разве в строках «мы с тобою вдвоем в молодые года создавали наш дом» отражено и запечатлено только узко личное воспоминание? Разве только один дом поэта светлеет от присутствия новых друзей? Ведь на этом доме лежит отсвет того счастья, которым живет весь советский народ, а с миром правды слилась не только «простого таджика семья», но и дружная семья всех народов Советского Союза. Так, строки, казалось бы, пронизанные личными интимными переживаниями, зазвучали как глубокие поэтические обобщения.
Новая поэма Турсун-заде по своей форме является едва ли не самым традиционным произведением поэта. Она не изумляет читателя необычностью, оригинальностью выразительных средств и прихотливостью ритмического рисунка, не ошеломляет его слух новизной рифм. Происходит удивительное явление. Начав с ломки таджикского стиха, подражая в своих новаторских поисках Маяковскому, поэт с годами все глубже проникает в стихию классической поэтики, все чаще отдает предпочтение ее строгим и чистым формам. Глубоким лирическим чувством, теплом человеческих взаимоотношений, задушевной интонацией захватывает читателя поэма «Моя дорогая».
Главная тема, всего послевоенного творчества Турсун-заде — тема дружбы и братства народов мира, борьбы с колониализмом и империализмом — выражается здесь не в заостренно-публицистической манере, как это было, скажем, в «Голосе Азии», не в эпически спокойном повествовании «Вечного света», а раскрывается в чистоте и богатстве внутреннего мира лирического героя поэмы. В этом и заключается эстетическое значение нового произведения таджикского поэта для его родной литературы.
Мирзо Турсун-заде, председателю Советского комитета солидарности со странами Азии и Африки, предстоят новые путешествия, зарубежные друзья ждут его к себе в гости, ждут, чтобы он поведал людям об их жизни, о растущем чувстве братской любви и дружбы к народам великого Советского Союза.
И сейчас, когда почти полтора миллиарда людей вырвалось из колониального рабства, когда национально-освободительное движение в странах Африки, Азии, Латинской Америки «наносит все нарастающие удары по империализму, помогает укреплению мира, способствует ускорению развития человечества по пути социального прогресса» (Хрущев), голос таджикского поэта эхом отдается в сердцах людей, мужественно и смело идущих к своему будущему по единственно верной дороге: