Шрифт:
Он заметил, как Котко прищурился от удивления.
— Ты дешевка, русский гангстер, такой отвратительный, что женщины тебя не любят, поэтому тебе приходится платить проституткам…
— Да пошел ты! — Котко рванулся со стула, желая наброситься на Гриссела. Жилы у него на руках, скованных наручниками, набухли, лицо побагровело. Бойцы из группы захвата грубо толкнули его назад дулами винтовок.
Гриссел понял, что он на верном пути.
— Ты не хочешь, чтобы все узнали, какой ты жалкий неудачник. Извращенец! Я расскажу журналистам, что ты жалкий старый козел, который пристает к молодым женщинам… и считает, будто имеет право рассчитывать на благосклонность молодой красавицы, потому что ведет дела с юридической фирмой, в которой она работает. Ты знаешь, Макар, что она говорила о тебе своим подругам? Что ты — жалкий русский. Вот что я передам журналистам.
Котко плюнул в него. Плевок попал на лацкан новой куртки. Гриссел сделал вид, что ничего не заметил.
— А еще я скажу им, что из-за этого ты ее и убил. Твое мелочное самолюбие не позволяло тебе смириться с отказом. Я все знаю, Макар! В тот вечер ты вызвал к себе шлюх из агентства эскорт-услуг. А потом распалился и решил, что тебе хочется чего-то настоящего. И ты поехал на квартиру к Ханнеке Слут и показал ей свой маленький член. Но она только посмеялась над тобой, потому что он у тебя не стоял. Ты для нее слишком стар. Слишком жалок. И ты убил ее — заколол штыком. Вот что я скажу журналистам, и посмотрим, сколько у тебя останется дружков-политиков, старый извращенец, мать твою!
— Я ее не убивал! — истошно завопил Котко.
— А может, ты убил ее из-за чего-то другого? А, Макар? Может, она тебя шантажировала? Хотела больше комиссионных? Наличными? Может, она пригрозила, что расскажет всем твоим высокопоставленным дружкам или журналистам о твоих забавах со штыком? Ты поэтому убил ее?
— Я не убивал ее, — повторил Котко, на сей раз немного спокойнее.
Гриссел встал, подцепил конец галстука Котко и вытер им плевок с лацкана куртки.
— Скажешь это на суде, ублюдок! — Он подошел к двери и стукнул в нее.
Бойцы открыли ему дверь снаружи. Гриссел жестом велел двум своим спутникам выйти. Сам он тоже вышел, громко захлопнув за собой дверь, и направился к выходу.
На крыльце стоял Скелет Бошиго. Гриссел достал сигареты, закурил. Заметил, что пальцы у него подрагивают. Господи, чего бы он сейчас не отдал за стопку «Джека Дэниелса»!
— Ну, как прошло? — с глубоким почтением спросил Скелет.
— По-моему, довольно неплохо. — Гриссел глубоко затянулся. — У него огромное самомнение. Это нам на руку.
— Что дальше?
Гриссел посмотрел на часы. Без четверти два.
— Дадим ему пять минут. Пусть как следует осмотрится и принюхается.
— Бенни, старый лис! — воскликнул Бошиго.
— Посмотрим.
— Звонила Мбали, — продолжал Скелет. — Сказала, что в «Тейбл-Вью» в то время никого не увольняли с позором, да и ребята Фишера, похоже, чисты. Она попросила тебя спросить задержанного, кто мог знать о деньгах, заплаченных Джону Африке. И о фонде «Исандо-Дружба».
— Ладно, — ответил Гриссел.
Управляющая отделением Первого национального банка перезвонила Мбали.
— Оба наших сотрудника-африканера последние девять месяцев не имели доступа к системе и к счетам фонда «Исандо-Дружба», — сообщила она.
— Вы совершенно уверены?
— Да. Более того, с сентября никто из наших служащих не входил на страницу фонда. В журнале записаны только обычные технические проверки системы.
— Хорошо, — сказала Мбали. — Большое вам спасибо!
Нажав отбой, она глубоко и тяжело вздохнула. Потом положила пухлые ручки на клавиатуру ноутбука и стала искать в «Гугле» телефон Южно-Африканской налоговой службы.
Начальник охраны отеля «Куллинан» провел Купидона в аппаратную и прокрутил ему записи с камер видеонаблюдения. Для скорости пришлось отсматривать записи в режиме ускоренной перемотки.
Первая камера показывала вестибюль отеля в ночь на 18 января. Макар Котко и еще двое мужчин вышли из лифтов, прошли по вестибюлю и вышли на улицу. Таймер показывал 19.02.
Купидон решил, что рядом с Котко — его подручные, Вазов и Григорьев. Он попросил промотать запись на 21.00. В 21.26 Котко вернулся в отель с улицы. По обе стороны от него шли Наталья и Ника. Котко обнимал обеих девушек за плечи.
Подручных рядом с ними не оказалось.
48
Без четырнадцати два Гриссел вернулся в камеру один. Он понимал, что до победы еще далеко. Никаких улик против Котко у него нет, поэтому придется блефовать. Блефовать по-крупному…
Толкнув дверь, он с порога объявил:
— Макар, ты арестован за убийство Ханнеке Слут, а также за отмывание денег и попытку подкупа должностных лиц. Мы надолго упрячем тебя за решетку! — После этого он вошел в камеру и захлопнул за собой дверь.